Аннотация. В статье исследуется парадоксальная ситуация, связанная с упадком левого движения в современном мире. С одной стороны, массовое левое движение очень востребовано в связи с кризисными явлениями в мировой капиталистической системе. Эти кризисные явления накладываются на более глубокий кризис способов воспроизводства общества, способов преодоления кризисов, которые были успешными в прошлые эпохи. Но, с другой стороны, левое движение демонстрирует слабость и раздробленность, догматизм и отсутствие современной модели социализма, способного к саморазвитию. Существующие объяснения этого парадокса касаются тех или иных обстоятельств, которые можно рассматривать как внешние по отношению к самой идее социализма. Автор предлагает гипотезу, согласно которой коренной перелом, определивший дальнейшую судьбу социалистической идеи, произошел в период военного коммунизма и нэпа в советской России. Речь идет об идейной борьбе А. А. Богданова и В. И. Ленина, работе Пролеткульта, его последующем подчинении Наркомпросу и упадке, разработке и введении как художественного канона социалистического реализма. В этой борьбе решался вопрос о понимании культурной гегемонии рабочего класса и о её практической реализации. Более широко, вопрос стоял о краеугольном камне марксистского учения — о всемирно-исторической миссии пролетариата, о его способности как класса осуществлять свою диктатуру и создать принципиально новый строй. Автор показывает, что поражение А. А. Богданова и его сторонников в Пролеткульте стало поражение творческого марксизма и концом попыток достигнуть культурной гегемонии пролетариата. Попыткой синтеза богдановских и ленинских идей стала теория гегемонии А. Грамши. Грамшианская теория в настоящий момент является хорошим аналитическим инструментом при исследованиях способов осуществления власти и одновременно используется политтехнологами в манипулятивных практиках. Но эта теория никак не соответствует своему первоначальному предназначению. Социализм и рабочее движение разошлись в ХХ веке. Левое движение нуждается в критическом пересмотре теории социализма и создания широкого блока представителей труда и культуры для реального влияния на общественную жизнь.
Ключевые слова: А. А. Богданов, В. И. Ленин, А. В. Луначарский, А. Грамши, Пролеткульт, большевизм, гегемония, диктатура пролетариата, социализм.
Автор: Кононов Илья Фёдорович, доктор социологических наук, приглашенный профессор Карлтонского университета (Оттава, Канада), профессор кафедры философии и социологии Луганского национального университета имени Тараса Шевченко (Полтава). E-mail: kononov_if@ukr.net ORCID ID: https://orcid.org/0000-0002-9253-6261
Kononov I. F. The Reasons for the Decline of the Left Idea Through the Prism of the Problem of the Cultural Hegemony of the Proletariat: Lenin, Bogdanov, Gramsci and the Modern World
Abstract. The article examines the paradoxical situation associated with the decline of the left movement in the modern world. On the one hand, a mass left movement is in great demand due to the crisis phenomena in the world capitalist system. These crisis phenomena are superimposed on a deeper crisis of the methods of reproduction of society, the methods of overcoming crises that were successful in past eras. But, on the other hand, the left movement demonstrates weakness and fragmentation, dogmatism and the absence of a modern model of socialism capable of self-development. Existing explanations of this paradox concern certain circumstances that can be considered external to the very idea of socialism. The author proposes a hypothesis according to which the radical change that determined the further fate of the socialist idea occurred during the period of war communism and NEP in Soviet Russia. This concerns the ideological struggle between A. A. Bogdanov and V. I. Lenin, the work of Proletkult, its subsequent subordination to the People's Commissariat of Education and its decline, development and introduction as an artistic canon of socialist realism. In this struggle, the question of understanding the cultural hegemony of the working class and its practical implementation was decided. More broadly, the question was about the cornerstone of Marxist teaching - the world-historical mission of the proletariat, its ability as a class to exercise its dictatorship and create a fundamentally new system. The author shows that the defeat of A. A. Bogdanov and his supporters in Proletkult was the defeat of creative Marxism and the end of attempts to achieve cultural hegemony of the proletariat. An attempt to synthesize Bogdanov's and Lenin's ideas was A. Gramsci's theory of hegemony. Gramscian theory is currently a good analytical tool in researching the methods of exercising power and is simultaneously used by political strategists in manipulative practices. But this theory does not correspond to its original purpose. Socialism and the labor movement diverged in the twentieth century. The left movement needs a critical revision of the theory of socialism and the creation of a broad bloc of representatives of labor and culture for a real influence on public life.
Keywords: A. A. Bogdanov, V. I. Lenin, A. V. Lunacharsky, A. Gramsci, Proletkult, Bolshevism, hegemony, dictatorship of the proletariat, socialism.
Corresponding author: Kononov Illia Fyodorovich, Doctor of Science (doctor sociologicheskich nauk), visiting professor of Carleton University, Ottawa, Canada; professor of Luhansk Taras Shevchenko National University, Poltava, Ukraine. E-mail: kononov_if@ukr.net ORCID ID: https://orcid.org/0000-0002-9253-6261
Введение. Парадокс левого движения
Общим местом среди теоретиков левой идеи в последнее время стало утверждение, что её популярность находится в самой нижней точке за последние 100 лет (Лестер 1999). Борис Кагарлицкий пишет, что сложилась парадоксальная ситуация: левая идея и левое движение как никогда нужны для самого выживания человечества, но при этом они в небывалом провале (Кагарлицкий 2023). Какова же причина этого?
Чаще всего упадок левой идеи объясняют дискредитирующим воздействием сталинизма, в особенности сталинских репрессий. Как писали А. Бузгалин и А. Колганов, «именно сталинизм стал кульминационным пунктом в процессе превращения советского народа — субъекта, вступившего на путь сознательного созидания социализма, - в пассивного раба номенклатуры» (Бузгалин, Колганов 2010: 349). Далее называют разгромы венгерского восстания 1956 г. (Парченко 2020) и «пражской весны» (Задорожнюк 2017), ввод советских войск в Афганистан, а для китайских теоретиков уроком выступает сам крах социализма в СССР (Page 2013). Социалистические теоретики и аналитики иных направлений обращают внимание на ошибочные решения советского руководства на разных этапах истории СССР и мирового коммунистического движения, на возможные альтернативные пути развития.
Не отрицая полезности подобного рассмотрения, считаю, что все эти факторы были как бы случайными по отношению к самой идее социализма. Необходимо найти тот момент в самом левом движении, с которого начался его идейный застой и постепенный упадок. Представляется возможным выдвинуть гипотезу, что коренной перелом, определивший дальнейшую судьбу социалистической идеи, произошел в период военного коммунизма и нэпа в советской России. Речь идет об идейной борьбе А. А. Богданова и В. И. Ленина, приведшей к тому, что Пролеткульт попал в подчинение Наркомпроса и в результате пришел в упадок, а также о разработке и внедрении художественного канона социалистического реализма. В этой борьбе решался вопрос о понимании культурной гегемонии рабочего класса и о её практической реализации. Более широко, вопрос стоял о краеугольном камне марксистского учения — о всемирно-исторической миссии пролетариата, о его способности как класса осуществлять свою диктатуру и создать принципиально новый строй.
Борьба вокруг Пролеткульта вскрыла тревожные для большевиков объективные противоречия. РКП(б) (с 1925 г. ВКП(б)), принципиально считала себя рабочей партией. В период гражданской войны её классовый состав серьезно изменился. Если в начале 1917 г. рабочие составляли 60,2% членов партии, то в 1922 г. — 37,2%. Другие социальные слои в 1922 г. среди коммунистов имели следующий удельный вес: крестьяне - 32,1%, служащие - 23,1%, прочие - 7,6% (Никулин 2017). 26 марта 2022 г. В. И. Ленин писал В. М. Молотову: «Нет сомнения, что наша партия теперь по большинству своего состава недостаточно пролетарская» (Ленин 1970: 19). В 1920-е гг. руководство РКП(б) поставило задачу, чтобы партийная номенклатура хотя бы на 50% состояла из выходцев из рабочего класса. Даже эта задача не была решена. В партийном аппарате выходцы из рабочих составляли 42,5% (Павлюченков 2008: 271). В это же время рядом с партией, но формально ей не подчиняясь, развивается большая децентрализованная структура, стремящаяся организовать рабочих для сознательного творения новой культуры. А. Ю. Морозова иронизирует, что в конце гражданской войны Ленин заметил рядом с РКП(б) организацию, охватывающую около 400 тыс. чел. (немногим меньше, чем в партии), издающую 15 журналов, а во главе её находился давний соперник вождя А. А. Богданов (Морозова 2020: 440).
Существует мнение, что «Пролеткульт своеобразно дублировал большевистскую партию не только в организационном, но и в идейном и риторическом плане» (Левченко 2007: 12). С этим можно согласиться только в той части, что обе организации считали себя представителями пролетариата. Однако РКП(б) в период войны превратилась в жестко иерархическую структуру, а Пролеткульт был децентрализованной конфедерацией центральных и местных организаций. РКП(б) выступала авангардом класса и его воспитателем, а Пролеткульт стремился стать формой непосредственной культурной самоорганизации пролетариата. Богданов ещё до революции сформулировал для себя принцип, которому он следовал, работая в Пролеткульте: «Борьба против актуальности задачи пролетарской культуры до захвата власти пролетариатом есть борьба за диктатуру над пролетариатом» (Цит. по: Тепляков 2018: 7). В Советской России идея о том, что большевики установили диктатуру над пролетариатом уже в условиях гражданской войны, завоевала большую популярность. Понятно, что такое положение не могло не волновать Ленина. Его беспокоила идейная и организационная самостоятельность Пролеткульта. Он соглашался на продолжение его деятельности под контролем РКП(б) и Наркомпроса: «Безусловную обязанность всех организаций Пролеткульта рассматривать себя всецело как подсобные органы сети учреждений Наркомпроса и осуществлять под общим руководством Советской власти (специально Наркомпроса) и Российской коммунистической партии свои задачи, как часть задач пролетарской диктатуры» (Ленин 1981: 337). Таким образом, для Богданова культурная гегемония пролетариата есть его собственное дело, результат его самоорганизации, для Ленина — она достигается через партию, представляющую авангард пролетариата. Попыткой предложить «снятие» (в гегелевском смысле) идейных противоречий стала теория гегемонии Антонио Грамши.
Состояние исследованности проблемы
До настоящего времени деятельность Пролеткульта и борьбу за его подчинение РКП(б) рассматривают как некий частный эпизод ранней советской истории. В СССР его описывали с лениноцентрических позиций, рассматривая как некую вредную ересь, которую мудрый вождь успешно поборол (Горбунов 1974). Объективное описание фактической стороны идейной борьбы этого периода в лагере большевиков дано в западной науке (Sochor 1988). Большое значение для изучения деятельности и идей А. А. Богданова на Западе имеют работы Джорджа Горелика (Gorelik 1983), Георгия Гловели (Gloveli 1991), Джеймса Уайта (White 2018), Джона Биггарта (Biggart 2021), Марии Чехонадских (Chehonadskih 2023). Интерес к идеям Богданова на Западе устойчиво растет, его произведения переводятся на английский язык (Bogdanov 2016; Bogdanov 2020a; Bogdanov 2020b). К 150-летию мыслителя вышел специальный номер журнала «Systems Research and Behavioral Science», по которому можно составить представление о широте интереса к его творчеству (Şenalp and al. 2023). Однако, заметен странный парадокс. О Богданове и его идеях пишут историки социологии, историки культуры, но его идеи совершенно отсутствуют в левом теоретическом дискурсе на Западе (ср.: Торп 2024).
На родине создателя эмпириомонизма о нем сейчас написано необозримое число работ. Реабилитация А. А. Богданова в СССР началась в связи с развитием кибернетики, предшественником которой его считали (Тахтаджян 1972; Луценко 2018). До настоящего времени тектологию рассматривают с некой технократической точки зрения, примеряя ее к разным областям исследований. А. А. Алешин обобщил эту тенденцию, прийдя к выводу, «что тектология вышла за рамки марксизма и могла бы претендовать на роль междисциплинарной метатеории» (Алешин 2024: 48). Для исследуемого нами аспекта проблемы наибольшее значение имеют работы Г. Д. Гловели (Гловели 2020; Гловели 2023) и замечательное исследование А. Ю. Морозовой (Морозова 2020). Теорию гегемонии А. Грамши рассматривают преимущественно в западноевропейском контексте (Olsaretti 2016). Итальянский марксист является одним из наиболее часто комментируемых интеллектуалов ХХ века. Интерпретации его творчества осуществляются в диапазоне сведения его идей к ленинской теории гегемонии в духе «Двух тактик социал-демократии в демократической революции» (Грецкий 1991: 75) до поэтико-философских фантазий в духе агонизма Эрнеста Лакло и Шанталь Муфф (Ерохов 2008). К сожалению, все названные работы дают лишь разрозненный материал для проверки выдвинутой гипотезы.
Есть основания предположить, что обнаружившиеся в период военного коммунизма в советской России противоречия в большевизме имманентны левому движению как таковому. Поиск левым движением своего нового облика предполагает анализ и тот или иной способ решения этих проблем.
Таким образом, объектом анализа будет идейная борьба в рядах большевиков и близких к ним теоретиков в период военного коммунизма и нэпа вокруг проблемы роли рабочего класса в строительства социализма, а предметом — борьба Богданова и Ленина за определение культурной гегемонии рабочего класса.
Проблемой будет культурная субъектность рабочего класса и возможный субъект социалистических преобразований в современном мире.
Большевики. Период разнообразия без устойчивого единства
Большевизм в период 1903–1921 гг. был наиболее левым социалистическим течением в мире. Это в общем-то очевидное обстоятельство следует подчеркнуть специально. Из теории систем известно, что кризис той или иной развивающейся системы начинается с кризиса лидирующего в ней звена. Если система не переходит на более высокий уровень, то она деградирует и может погибнуть (Панов 2008: 27). Большевизм вырос как альтернатива оппортунизму и ревизионизму социал-демократических партий II Интернационала. Он предлагал свежее на тот момент прочтение марксизма как теории активного действия. В большевизме марксизм превратился в активную политику, в тактику реального достижения социализма через пролетарскую революцию. В нём сформировалось представление о необходимости партии особого типа, которая сможет возглавить пролетариат, а через него народные массы в целом.
Несомненно, большевизм в решающей степени был детищем В. И. Ленина, а его работа «Что делать?» (1902) сыграла роль основополагающего текста становящегося движения. Важнейшим вопросом этого произведения была историческая миссия пролетариата, но не в общем социально-философском плане, а в плане организации конкретной политической борьбы. Молодой левый политик пришёл к выводу, что пролетариат своим стихийным развитием может дойти только до тред-юнионизма. Социализм возник усилиями «революционной бациллы — интеллигенции» (Ленин 1963: 73) и задача революционеров — привнести сознательность в ряды рабочих. Приведу цитату: «Мы сказали, что социал-демократического сознания у рабочих и не могло быть. Оно могло быть принесено только извне. История всех стран свидетельствует, что исключительно своими собственными силами рабочий класс в состоянии выработать лишь сознание тред-юнионистское, т. е. убеждение в необходимости объединяться в союзы, вести борьбу с хозяевами, добиваться от правительства издания тех или иных необходимых для рабочих законов и т. п. Учение же социализма выросло из тех философских, исторических, экономических теорий, которые разрабатывались образованными представителями имущих классов, интеллигенцией» (Ленин 1963: 30). Инструментом преодоления стихийности должна стать партия профессиональных революционеров, складывающаяся вокруг общепартийной газеты. Ленин вполне откровенно писал: «нам нужна военная организация агентов» (Ленин 1963: 178). Образцом организации он рассматривал «Землю и Волю» (Ленин 1963: 135). Конечно, новая организация должна была быть марксистской, выражающей интересы пролетариата, но она должна учитывать организационный опыт своих исторических предшественников. В его словах чувствуется откровенное восхищение: «Подготовленная проповедью Ткачева и осуществленная посредством “устрашающего” и действительно устрашавшего террора попытка захватить власть — была величественна» (Ленин 1963: 173).
Следует отметить, что марксистская партия профессиональных революционеров не должна сосредотачиваться сугубо на делах пролетариата. Она должна стать политическим субъектом, а, следовательно, работать со всеми слоями общества: «Мы были бы только на словах “политиками” и социал-демократами (как очень и очень часто бывает в действительности), если бы не сознавали своей задачи использовать все и всякие проявления недовольства, собрать и подвергнуть обработке все крупицы хотя бы зародышевого протеста» (Ленин 1963: 88). Целью деятельности партии является завоевание власти. Ленин это вовсе не понимал как одноактный процесс. Он всегда предостерегал не сужать борьбу за власть до заговора (Ленин 1963: 136).
Очень важным для развития большевизма стал опыт Первой русской революции. В 1905 г., в её разгаре, Ленин издал книгу «Две тактики социал-демократии в демократической революции», в которой обосновывал, что революция эта буржуазная, но победить она может только под давлением союза рабочих и крестьян. Их победа должна быть закреплена созданием временного правительства, осуществляющего революционно-демократическую диктатуру пролетариата и крестьянства. Он подчеркивал, что эта диктатура «есть безусловно лишь преходящая, временная задача социалистов, но игнорирование этой задачи в эпоху демократической революции прямо реакционно» (Ленин 1960: 75). Не забывая свою конечную цель, нужно ориентироваться на реальные обстоятельства, нужно постоянно анализировать изменения в обществе и в соответствии с этим менять тактику. Нельзя абсолютизировать какие-то решения и выводы в меняющейся обстановке. Ленин под гибкую тактику подводил философскую основу: «Абстрактной истины нет. Истина всегда конкретна» (Ленин 1960: 75).
В этой борьбе неизменной должна быть только конечная цель, а тактика и, соответственно, тактические союзы должны постоянно меняться. Об этом он сказал еще в «Что делать?»: «Бояться временных союзов хотя бы и с ненадежными людьми может только тот, кто сам на себя не надеется, и ни одна политическая партия без таких союзов не могла бы существовать» (Ленин 1963: 16). Ленин призывал быть тактически гибкими, но гибкость не является самоцелью. Один из основных принципов большевизма был им сформулирован следующим образом: «Великие вопросы политической свободы и классовой борьбы решает, в последнем счете, только сила, и мы должны заботиться о подготовке, организации этой силы и об активном, не только оборонительном, но и наступательном употреблении её» (Ленин 1960: 18). Как видим, изначально большевизм был ориентирован на политический модус бытия, на политическую активность. Пролетариат в этой системе координат выступал массовой опорой движения, но в предельном случае и расходным материалом в борьбе. Партия должна воспитывать класс, вести его в борьбу, а, значит, в предельном случае — осуществлять диктатуру от его имени. В этом состояла сила и слабость большевизма. Он сделал социализм делом практики, но и создал предпосылки для отрыва партии от класса, государственной бюрократии от всего народа.
Став достаточно широким движением, большевизм быстро утратил свою изначальную идейную однородность. В этом в значительной степени был виноват сам Ленин. Будучи творческим истолкователем марксизма в политике, он в философии вслед за Г. В. Плехановым выступил догматизатором философских идей учения, сформулированных в основном Ф. Энгельсом (Кононов 2020). Как раз на этой почве с ними разошелся Богданов, ставший одним из лидеров большевиков, после присоединения к партии в 1904 г. (Морозова 2020: 65–66). Богданов сформировался как мыслитель без влияния Ленина. В отличие от последнего он имел медицинское образование (врач-психиатр), был открыт к новейшим течениям в философии. Богданов стал известным теоретиком до знакомства с Лениным и всегда сохранял идейную самостоятельность. Более того, вокруг Богданова сформировался кружок единомышленников, участники которого стали заметными теоретиками марксизма (Луначарский, Базаров, Скворцов-Степанов).
Богданов как личность сильно отличался от Ленина. Его в первую очередь интересовали наука, литература, просветительская деятельность среди рабочих. Ему явно было интереснее решать научные проблемы, чем заниматься хитросплетениями тактических вопросов. Богданов, ещё будучи молодым человеком, понял, что верным марксизму можно быть, только развивая это учение. Он видел детальную разработку Марксом экономического учения, будучи одним из переводчиков «Капитала». Экономическое учение Маркса он популярно и системно изложил, и его книга долгие годы выступала основным учебником политэкономии для российских марксистов (Богданов 1923б). Но при этом он убедился в зияющих брешах в философии марксизма, более того, во внутренних противоречиях в ней. Диалектика ему представлялась достаточно схоластическим учением: «…Основное понятие диалектики у Маркса, как и у Гегеля, не достигло той полной ясности и законченности; а благодаря этому самое применение диалектического метода делается неточным и расплывчатым, в его схемах примешивается произвол, и не только границы диалектики остаются неопределенными, но иногда самый смысл её сильно извращается» (Богданов 2010: 201). Речь идет о противоречии как категории. Богданов пришёл к выводу, что взаимодействие противоположностей — лишь один из принципов системной организации, а «элементы диалектики можно найти почти повсюду, но ими не исчерпываются жизнь и движение» (Богданов 2010: 217). Необходимо создать всеобщую организационную науку, куда диалектика войдет как часть. Впоследствии Богданов этой науке дал название «тектология».
В философии марксизма Богданов видел противоречие между философией практики Маркса и диалектикой природы Энгельса. Богданов решительно встал на сторону философии практики, считая свой эмпириомонизм развитием этой стороны марксова учения. Он писал: «Мы рассматриваем действительность или мир опыта, как человеческую коллективную практику во всем её живом содержании, во всей сумме усилий и сопротивлений, образующих её содержание» (Богданов 2010: 227–228). Богданов без обиняков говорил о Г. В. Плеханове, Л. И. Аксельрод и В. И. Ленине: «В двух существенных пунктах они радикально разошлись с учением Маркса и возвратились к материализму XVIII века: это, с одной стороны, понимание материи, как “вещи в себе”, с другой стороны — представление об абсолютной истине» (Богданов 2010: 215).
Будучи большевиком, а, следовательно, человеком, готовым к решительным действиям, Богданов понимал, что марксистская теория не может дать ответы на вопросы, которые возникнут в ходе будущей пролетарской революции и построения социализма. Учение о надстроечных элементах общества в марксизме было только пунктирно очерчено. Учение о социализме имело вид разорванных набросков, которые вряд ли могли стать основой для практической реализации нового общественного строя.
Конфликт Богданова и Ленина явно обозначился в ходе Революции 1905–1907 гг. Он имел сложную природу. Видимо, Ленин опасался конкуренции со стороны Богданова в руководстве большевистской партии. Наверное, дело было не только в личной конкуренции. Автору «Что делать?» было понятно, что его бывший ближайший товарищ обосновывает совершенно иной облик большевизма, иной облик партии, иной тип отношений с пролетариатом, иной путь борьбы и иной характер победы. Но на поверхность этот конфликт в тот период вышел в первую очередь как философский спор. В декабре 1905 г. Богданов как фактический руководитель большевиков в России был арестован. Выйдя из тюрьмы в мае 1906 г., он поселился на даче Куоккала в Финляндии, где в это время жил и Ленин. Богданов подарил партийному товарищу свою свежую книгу — 3-й том «Эмпириомонизма». Как он вспоминал, Ленин «озлился и взбесился необыкновенно» (Морозова 2020: 82). К тому времени основатель большевизма не чувствовал себя сильным в философии, но и сдаваться не собирался. Результатом стал «Материализм и эмпириокритицизм» (1909 г.), который приобрел репрессивный вес только после завоевания большевиками власти. Богданов ответил Ленину ироничным разбором его произведения (Богданов 1910). Нельзя сказать, что кто-то вышел из этой полемики абсолютным победителем. Но подлинным камнем преткновения в борьбе вождей большевиков стал иной вопрос, вопрос о пролетарской культуре.
Поражение революции, глубокий кризис в партии все дальше разводили Богданова и Ленина, превращая бывших друзей в непримиримых противников. Осмысление опыта Революции 1905–1907 гг. привело Богданова к убеждению, что рабочие должны выработать свою культуру, которая по уровню должна превзойти культуру буржуазную. Здесь он опирался на исторический опыт завоевания власти буржуазией, которая была подготовлена прежде всего французским Просвещением, одним из грандиозных созданий которого была Энциклопедия или Толковый словарь наук, искусств и ремёсел (Encyclopédie, ou Dictionnaire raisonné des sciences, des arts et des métiers). Без достижения культурной гегемонии пролетариатом взятие власти марксистской партией будет, в сущности, бессмысленным (Богданов 1911). Будет установлена диктатура подобная бонапартистской: «Естественным концом авантюры явилось бы длительное царство Железной Пяты» (Богданов 1918а: 38). Рабочие станут для неё расходным материалом, а управлять будут бюрократы.
А. Богданов не только теоретически первым в марксистской литературе поставил вопрос о культурной гегемонии пролетариата, но и пытался практически способствовать её утверждению. Это касается партийных школ на Капри (1909 г.) и в Болонье (1910 г.). В 1909 г. возникает большевистская группа «Вперёд», одной из задач которой является развитие проблем пролетарской культуры (Морозова 2020: 108–148). Создатель эмпириомонизма предлагал изменить сам взгляд на социалистическое преобразование общества. Оно должно начаться до завоевания пролетариатом власти. Элементы социализма должны первоначально развиться в самой рабочей среде: «Сознательно-товарищеская организация рабочего класса в настоящем и социалистическая организация общества в будущем — это разные моменты одного и того же процесса, разные ступени одного и того же явления» (Богданов 1924: 96). Инструментами разработки и утверждения пролетарской культуры должны были стать Рабочий университет и Рабочая энциклопедия. Рабочий университет мыслился учебным заведением принципиально нового типа, охватившим всю страну, дающим возможность трудящимся подниматься к вершинам культуры. Внутри университета должны были действовать товарищеские отношения между профессорами и студентами, дух совместного исследования важнейших проблем современности. В процессе работы этого университета должна была создаваться Рабочая энциклопедия, которая была призвана дать новый дизайн науки и культуры в целом. Все проблемы в ней предполагалось изложить ясно, глубоко и с позиций людей труда. Как французская «Энциклопедия» XVIII в. закрепила культурную гегемонию буржуазии, так и Рабочая энциклопедия должна была закрепить культурную гегемонию пролетариата (Богданов 1911).
Ленин также анализировал уроки Первой русской революции. Но его выводы касались в основном организационных вопросов. По его словам, произнесенным перед рабочей молодежью Цюриха в январе 1917 г., в ходе революции 1905 г. «…Движение стало народным. Впервые в истории России оно захватило большинство эксплуатируемых. Чего в нем не хватало, так это, с одной стороны, выдержки, решительности масс, которые слишком страдали болезнью доверчивости, с другой стороны, не хватало организации революционных социал-демократических рабочих в военных мундирах: у них не было уменья взять руководство в свои руки, стать во главе революционной армии и перейти в наступление против правительственной власти» (Ленин 1973: 319). Достижение культурной гегемонии пролетариатом уже в условиях капитализма им не рассматривалось. Лидер большевиков считал, что пролетариат воспитывается в практике самой революционной борьбы: «Только борьба воспитывает эксплуатируемый класс, только борьба открывает ему меру его сил, расширяет его кругозор, поднимает его способности, проясняет его ум, выковывает его волю» (Ленин 1973: 319). Для Ленина культурные задачи были подчинены задачам политическим и зависящими от них. Не предполагалось, что перед революцией и в ходе её рабочий класс будет заниматься философствованием. Впрочем, как оказалось, и после революции на эти занятия были другие претенденты.
Пролеткульт &/versus социалистический реализм
После Октябрьской революции 1917 г. А. Богданов отказался пойти работать в Народный комиссариат просвещения, куда его звал А. В. Луначарский. В ответ на приглашение он написал, что он не стоит «на позиции саботажа или бойкота», но и не может участвовать в деле, которое ему представлялось неправильным. Свою задачу он очертил следующим образом: «Надо, чтобы пролетарская культура перестала быть вопросом, о котором рассуждают словом, в котором нет ясного содержания. Надо выяснять ее принципы, установить ее критерии, оформить ее логику, чтобы всегда можно было решить: вот это — она, а это нет. Такова моя задача, ее я не брошу до конца» (Богданов 1995: 192).
Богданов попытался воплотить свои идеи в жизнь через работу в Пролеткульте, одним из руководителей которого он стал. Его статьи публиковались в каждом номере журнала «Пролетарская культура» (за исключением №6 за 1918 г.) (Морозова 2020: 411), оказывая существенное влияния на умонастроения творцов культуры, выходя далеко за рамки самой организации. Переиздаются сборники его статей и крупные исследования, написанные до революции (Богданов 1918а; Богданов 1923а), его доклады и лекции печатаются массовыми тиражами (Богданов 1918 б; Богданов 1920). Его художественные произведения «Красная звезда», «Инженер Мэнни», «Праздник бессмертия» приобретают огромную популярность, переводятся на языки народов СССР. В 1919 г. была предпринята попытка создания Пролетарского университета в Москве. Была выработана учебная программа, в соответствии с которой начали проводиться занятия (Богданов 1924: 257). Но через шесть недель университет был закрыт, а его слушатели мобилизованы в армию. Власти аргументировали закрытие учебного заведения тяжелой военной обстановкой. Но, думаю, права Морозова, которая пишет, что реальной причиной была «провозглашаемая университетской программой независимость от государства и правящей партии, нацеленность на подготовку вождей рабочего класса из его среды и самостоятельность» (Морозова 2020: 445). Несмотря на это идеи пролетарского университета и пролетарской энциклопедии получают в советской России широкое распространение, в том числе среди членов РКП(б). Скажем, Ю. К. Милонов, бывший секретарем Самарского губернского комитета партии и одновременно ректором Самарского рабоче-крестьянского коммунистического университета, написал предисловие к книге Богданова «Очерки всеобщей организационной науки», в котором кратко и ёмко изложил основные идеи создателя тектологии. Ему совершенно ясно, что пролетариат может быть организатором нового общества лишь в той мере, в какой им выработаны организационные методы. Этим объясняется борьба за пролетарскую культуру, инструментами которой и должны были стать Рабочий университет и Рабочая энциклопедия: «В рабочем университете будет осуществляться демократизация уже социализированной науки. Само собой разумеется, что по своему составу он должен быть пролетарски классовым. Другие элементы общества могут допускаться туда лишь в виде исключения» (Милонов 1921: XXI).
Богданов кратко и популярно изложил свою тектологию, считая её инструментом достижения культурной гегемонии рабочего класса. По его мнению, она пришла на смену философии, упраздняя последнюю. Это относилось и к марксистской философии. Маркса Богданов рассматривал как предшественника всеобщей организационной науки, а Энгельса критиковал за метафизику (Богданов 1921: 61). «Тектология — всеобщая естественная наука» (Богданов 1921: 62), а поэтому её положения подлежат эмпирической проверке и должны подвергаться пересмотру и уточнению.
В. И. Ленин и другие вожди ВКП (б) считали, что задача стоит иначе: пролетариату нужно усвоить имеющуюся буржуазную культуру. Достаточно откровенно об этом свидетельствовал А. В. Луначарский, к тому времени отошедший от своего друга Богданова: «Расходился со мной В[ладимир]И[льич] и по отношению к Пролеткульту. Один раз даже сильно побранил меня. Скажу, прежде всего, что В.И. отнюдь не отрицал значения кружков рабочих для выработки писателей и художников из пролетарской среды и полагал целесообразным их всероссийское объединение; но он очень боялся поползновения Пролеткульта заняться и «выработкой» пролетарской науки и вообще пролетарской культуры во всем объёме. Это, во-первых, казалось ему совершенно несвоевременной и непосильной задачей, во-вторых, он думал, что такими, естественно, пока скороспелыми выдумками пролетариат отгородится от учёбы, от восприятия элементов уже готовой науки и культуры, и, в-третьих, В.И. побаивался, по-видимому, и того, чтобы в Пролеткульте не свила себе гнезда какая-нибудь политическая ересь. Довольно недружелюбно относился он, например, к большой роли, которую в Пролеткульте играл в то время А. А. Богданов» (Луначарский 1941:452).
Это показательная цитата. В. И. Ленин боялся несанкционированной сверху активности класса, вождем которого, причем во всемирном масштабе, он провозглашался официальной пропагандой. На таких же позициях стоял Л. Д. Троцкий и другие вожди большевиков. Троцкий к тому же предполагал, что для надежного строительства социализма нужно вмешаться в саму биологию человека. В области культурного строительства «не отвергая роли старой культуры в формировании новой, Троцкий апеллирует к западной культуре, а не национальной, русской» (Салиенко 2021: 177). В этом советские лидеры шли по стопам теоретиков европейской социал–демократии. Роза Люксембург, скажем, писала: «До сих пор, в истории классовой борьбы и стремившиеся вверх классы (как, например, третье сословие в новое время) могли как бы предварять своё политическое господство господством интеллектуальным, противопоставив, - ещё оставаясь угнетённым классом, - дряхлеющей культуре отживающей эпохи свою собственную науку и искусство. Пролетариат в данном вопросе находится в совершенно ином положении. Будучи классом неимущим, он не может в своём стремлении вверх, пока он остаётся ещё в рамках буржуазного общества, создать самочинно собственную духовную культуру. В рамках этого общества, пока существуют хозяйственные основы его, не может быть иной культуры, кроме буржуазной» (Люксембург 1923: 116).
Такая позиция повлияла не только на массовую культуру СССР. Когда ещё марксистская философия была живой системой мысли, в неё была включена диалектика Гегеля, препарированная под материализм. Иной системы диалектических категорий никто не мог и помыслить. Просто на место абсолютного духа ставилась материя. Её саморазвитие порождало всю остальную систему категорий, которые уже практически не отличались от гегельянских (Деборин и его школа). А. М. Деборин писал: «Маркс продолжил Гегеля и завершил развитие диалектики, но уже на новой основе» (Деборин 1930: 285).
К концу нэпа руководителей большевиков стала тревожить ситуация в культуре. А. П. Салиенко пишет по поводу собрания коммунистов и комсомольцев в Московском комитете ВКП(б) (ноябрь 1928 г.): «Стало очевидным, что за годы, прошедшие после революции, мечта о массовом искусстве и искусстве для масс не сбылась, и это вызывало тревогу» (Салиенко 2021: 167). Это стимулировало поиски официальными идеологами формы культурной гегемонии. Поиски эти велись в направлении создания этатистского проекта, реализуемого коллективными усилиями бюрократии. Сталинская «революция сверху» в области художественного творчества предполагала ликвидацию организационной раздробленности и разработку единого художественного метода. В. В. Воскресенская пишет: «Вопрос о творческой платформе будущего Союза советских писателей обсуждался с весны 1932 года: на собраниях писателей, диспутах, в прессе предлагались разные определения метода советской литературы - “героический’’, “романтический”, “революционный” и др. Впервые термин “социалистический реализм” фигурировал в статье И. Гронского в “Литературной газете” 23 мая 1932 года. Затем, 26 октября 1932 года, на встрече с писателями на квартире у М. Горького это определение санкционируется в выступлении И. Сталина» (Воскресенская 2018: 175).
Существует точка зрения, что предпосылки социалистического реализма были заложены идеями Богданова и практикой Пролеткульта (Левченко 2007: 71). Пишут, что социалистический реализм был обоснован еще в дореволюционном творчестве А. В. Луначарского (Ревякина 2001: 231). Формальные основания для таких утверждений существуют. Во-первых, первые официальные теоретики социалистического реализма — А. М. Горький и А. В. Луначарский — в своё время находились под сильным идейным влиянием А. А. Богданова. Это влияние сохранялось в их творчестве до конца их дней, даже когда они уже не упоминали имени своего прошлого друга или прямо отрекались от него. Во-вторых, Луначарский в «Основах позитивной эстетики» (первое издание 1906 г.) обосновывал «пролетарский реализм», который должен объединить реализм и романтизм (Луначарский 1923: 122–130). В-третьих, советские функционеры от идеологии часто заимствовали идеи авторов, которые были табуированы на каких-то крутых виражах генеральной линии партии. Но одинаково звучащие термины вовсе не гарантировали одинаковое содержание. А. Ю. Морозова резонно заметила: «Принципиальная разница между двумя методами состоит в том, что навязываемый сверху соцреализм должен приуменьшать наблюдаемые несовершенства жизни в уже якобы социалистическом обществе, показывая их как временные трудности на пути к светлому будущему; а “пролетарский реализм” призывал видеть в тяготах окружающей капиталистической действительности всё то, что даёт надежду на её преобразование в лучшее общество» (Морозова 2020: 22).
Важно отметить и особый геополитический контекст появления социалистического реализма. Он корреспондируется с переходом к строительству социализма в одной отдельно взятой стране. Его появление — результат идейной эволюции, которую можно сравнить с эволюций христианских идей от апостолов и первых общин до господствующей религии. Начиналось все со стремления отражать действительность в её диалектическом революционном развитии. Важным было обоснование Богдановым «элементов пролетарской культуры: её трудового характера; товарищеского сотрудничества; разрушение фетишей прошлых культур и фетишизма как явления; единство методов (Богданов 1920). Эти задача и эти черты культуры не отрицалась и в дальнейшем. Скажем, А. М. Горький, будучи одним из теоретиков этого творческого метода, говорил на Первом съезде советских писателей: «Социалистический реализм утверждает бытие как деяние, как творчество, цель которого — непрерывное развитие ценнейших индивидуальных способностей человека, ради победы над силами природы, ради его здоровья и долголетия, ради великого счастья жить на земле, которую он сообразно непрерывному росту его потребностей хочет обработать всю, как прекрасное жилище человечества, объединенного в одну семью» (Горький 1935: 390). В этих словах можно услышать отзвук идей А. Богданова. Но в практической реализации все иначе: «Государство пролетариев должно воспитать тысячи отличных “мастеров культуры”, “инженеров душ”» (Горький, 1935: 391).
ВКП(б) и прилагавшееся к ней государство должны были стать культурными пастырями трудящихся масс. Другой важнейший теоретик социалистического реализма, А. В. Луначарский, пошёл значительно дальше в объяснении пастырской функции: «Мы не можем не обрушивать репрессий на тех художников, которые большим оружием искусства пользуются для контрреволюционной борьбы с нами. Свобода печати в буржуазно-либеральном смысле — вообще вещь ложная и фальшивая, внутренне противоречивая. Но если бы она была применима у нас, то это было бы уже изменой революции, это было бы равносильно предоставлению права для наших врагов носить оружие и продавать яды» (Луначарский 1941: 459). Трудно не сказать, что это выглядит отвратительно, будучи написанным творцом позитивной эстетики и автором, который не так давно перед этим писал: «Нормальное функционирование социалистического общества предполагает максимум свободы для художника» (Луначарский 1941: 471). Но суть даже не в этической оценке, а в максимальном выражении направленности развития первоначально перспективных идей.
Бюрократия может обеспечить подчинение через страх, но не культурное доминирование. Поэтому в СССР сложилось парадоксальное положение. Страна была и альтернативным центром накопления капитала, и звеном в международной системе разделения труда в рамках мировой капиталистической системы. В массовой культуре с 1930-х годов все явственнее становились голливудские формы (особенно в кинематографе и эстрадном искусстве). На Западе эти культурные формы служили мифотворчеству. Такую же функцию они выполняли и в СССР времен Сталина. Не далек от истины Соломон Волков, когда пишет: «Сталин подталкивал советскую культуру к исполнению квазирелигиозных функций: романы должны были исполнять роль житий святых, пьесы и кинофильмы — религиозных мистерий, картины — икон. Надо всем царил культ покойного Ленина как Бога-отца со Сталиным в роли сына» (Волков 2008: 153).
Персонажи мистерий могут быть разными, но доминируют творцы формы. Отсюда возник парадокс: СССР культурно отгораживался от Запада, но Запад все больше превращался в некую утопию советского народа и советской элиты. Если бы границы были открыты, то советские люди вряд ли в своей массе очаровались бы западной жизнью. Было бы чувство существования на равных. Но для диктатуры бюрократии это была бы смерть.
Оказавшись под доминирующим влиянием буржуазной культуры, советский проект начал выдыхаться. Были всплески, связанные с победой в Великой Отечественной войне и с оттепелью. Но системного проекта новой модели социализма не возникло.
Проблема пролетариата
Было бы большим упрощением считать, что потеря самой перспективы культурной гегемонии пролетариата связана исключительно с победой противников А. А. Богданова. Когда в «Правде» 1 декабря 1920 г. было публиковано письмо ЦК РКП (б) «О пролеткультах», в котором среди иного говорилось, что под видом “пролетарской культуры” рабочим преподносили буржуазные взгляды в философии (махизм), а в области искусства рабочим прививали нелепые, извращенные вкусы (футуризм)» (О пролеткультах 1963: 146), А. А. Богданов не оказал какого-либо сопротивления. Он отошел от работы в Пролеткульте. Но Ленин инспирировал против него ураганную критику всех идеологических учреждений страны. Апогеем стал арест Богданова ГПУ по делу «Рабочей группы» и «Рабочей правды» в сентябре 1923 г. В дальнейшем он переключился на работы по переливанию крови в рамках своей концепции «физиологического коллективизма».
Идеи Богданова сохраняли свою популярность еще десятилетие. Его словами говорили многие советские марксисты, часто не осознавая этого. В сборнике работ Богданова «О пролетарской культуре» есть предисловие «От издательства», в котором содержатся примечательные слова: «А. А. Богданов, как известно, не только больше других, но и раньше других писал о пролетарской культуре; в первые годы революции, да и потом его не мало повторяли. Получился такой результат, что и теперь многие, совершенно не сочувствующие А. А. Богданову, как теоретику вообще, даже относящиеся к нему прямо отрицательно, сами того не зная, повторяют иные его мысли, причем считают их просто — марксистскими и ортодоксальными» (Богданов 1924: 7–8). Однако какого-то мощного движения в защиту богдановских идей не возникло. В дальнейшем партийным идеологам удалось создать ложный образ Богданова и его идей (обвинения в махизме, борьбе против марксизма и пр.). Он был превращен в еретика, которого негоже читать праведному коммунисту. Как ни горько это признавать, но он на финальном отрезке своей жизни потерпел поражение, поражение в самом фундаментальном вопросе своего творчества.
Это поражение связано с проблемой пролетариата и его всемирно-исторической роли. С одной стороны, в этом вопросе Богданов — правомерный марксист. Он убежден в том, что пролетариат — самый передовой класс, носитель самых прогрессивный общественных отношений. Он смотрел на рабочих исторически: «Это путь, в начале которого рабочий подчинён машине, как её живой придаток, и в котором затем он не только дополняет машину, но и управляет ею, а дальше, все более и более становится настоящим руководителем железных рабов» (Богданов 1920: 35). Дальше предвиделась автоматизация производства: «Ясно, что при таких саморегулирующихся механизмах, которые в производство будут введены только при коллективном строе, — организаторский и исполнительский труд окончательно соединяться. Работник становится организатором, научно образованным, потому что работник иного типа не в состоянии был бы управлять подобным механизмом» (Богданов 1920: 37). Таким образом пролетариат преодолевает проклятие цивилизации — разделение на руководителей и исполнителей. Правда, судя по последней цитате, сам пролетариат при этом превращается в техническую интеллигенцию.
Из природы пролетариата вытекает и его культура, суть которой Богданов кратко сформулировал следующим образом: «Пролетарская культура есть социалистический идеал в его развитии» (Богданов 1920: 91).
Этот светлый лик пролетариата вытекал из марксистской теории. Богданов испытывал огромную радость, когда видел её подтверждение. Так, свою книгу «Философия живого опыта» он начинает с цитирования философских сочинений московского ткача Аркадия Фёдорова и калужского токаря Никифора Вилонова (Богданов 2010: 3). Другой лик пролетариата давала эмпирия. Богданов не сомневался, что «культурная несамостоятельность пролетариата в настоящее время есть факт основной и несомненный, который надо чётко признать, и из которого следует исходить в программе ближайшего будущего» (Богданов 1918: 68).
Уже революция 1905–1907 гг. показала, что российский пролетариат далеко не един в своей борьбе. Среди рабочих были сторонники как монархизма, так и анархизма, как большевиков, так и меньшевиков, как эсеров, так и зубатовцев. Подлинным ударом для международного социалистического движения стала Первая мировая война, когда рабочие самых передовых стран прониклись национализмом и пошли на бойню за интересы своих работодателей. Поэтому после Февральской революции 1917 г. Богданов считал, что «восстановление международной связи пролетариата — основная задача исторического момента» (Богданов 1917: 15). Октябрьская революция 1917 г. изобилует страшными эксцессами разгула «народной стихии». Скажем, был второй штурм Зимнего дворца 23 ноября, когда «толпа, в которой преобладали лица в солдатской и матросской форме, прорвавшись через оцепление, ворвались во дворец и принялись громить винные запасы. Охрана поначалу пыталась оказать слабое сопротивление, но вскоре и она присоединилась к грабежу. Огромные бочки разбивались, погромщики, перепившись до потери сознания, тонули в разлившемся вине» (Мусаев 2018: 307). А. Богданов большевистскую революцию считал солдатской, а не рабочей, но вряд ли он был таким наивным человеком, что думал будто ни один рабочий не принял участия в погромах и других бесчинствах.
Опыт Пролеткульта также был весьма парадоксальным. На это обращает внимания Мария Чехонадских, указывая на то, что расцвет Пролеткульта совпал с деградацией (она пишет об «исчезновении») пролетариата в результате хозяйственной разрухи. Это прямо касается и деятельности Богданова, ибо «синтез философских идей Богданова в практике и политике Пролеткульта имел место в парадоксальной исторической ситуации исчезновения пролетариата» (Chehonadskih 2023: 130). Наиболее яркими деятелями Пролеткульта были интеллигенты, пусть и рабочего происхождения, но уже давно не стоящие за станком. Собственно, и идеи Богданова были популярны в среде интеллигенции, вышедшей из трудового народа.
Трагедия Богданова состоит не в том, что он проиграл Ленину. Это могло быть тактическое поражение. На защиту его идей не выступил класс, которому он отдал всю свою жизнь. Рабочий класс Советского Союза явно не соответствовал ожиданиям Богданова.
Теория гегемонии Антонио Грамши и современные поиски носителя социалистических преобразований
Хотя Александр Богданов потерпел личное поражение, но во всемирно-историческом смысле его идеи сохраняют свою актуальность. Часть его теоретических разработок стала одной из предпосылок для теории гегемонии Антонио Грамши. Парадокс в том, что сам Грамши считал, что развивает идеи Ленина. В его искренности не приходится сомневаться. Он писал: «…Теоретическое развитие и практическое осуществление гегемонии Ильичом явилось крупным “метафизическим” событием» (Грамши 1991. Т. 1: 73). Более высокую оценку трудно придумать, ибо сказанное значит, что Ленину удалось внести изменение в само бытие общества. Наверное, можно предположить, что в теории гегемонии Грамши дал синтез ленинских и богдановских идей. В этом синтезе ленинские идеи были четко отрефлексированы сознанием, а идеи Богданова использовались подсознательно. Очевидно, в последнем случае мы имеем дело не с сокрытием, а именно с использованием идей, которые были настолько глубоко усвоены, что не требовали специальной рефлексии.
Слово «гегемония» греческое и обозначает предводительство, руководство, управление. В политической теории оно использовалось со времен Древней Греции. В новое время Н. Макиавелли придал ему значения двуединства господства и согласия на это господство (Дымчак 2019). Важную роль это понятие играло в работах классиков марксизма. Для Ленина гегемония — это доминирование, руководящая роль какого-то класса в широком политическом движении. Мы уже видели, что его работа «Две тактики социал-демократии в демократической революции» посвящена обоснованию гегемонии пролетариата в демократической революции в России. Пролетариат должен был руководить крестьянством и оказывать давление на буржуазию, «чтобы не оказаться со связанными руками в борьбе с непоследовательной буржуазной демократией, пролетариат должен быть достаточно сознателен и силен, чтобы поднять до революционного самосознания крестьянство, чтобы руководить его натиском, чтобы, таким образом, самостоятельно провести последовательно-пролетарский демократизм» (Ленин 1960: 48).
А. Грамши находился в СССР в 1922–1923 гг., изучал русский язык, читал работы советских марксистов, в первую очередь В. И. Ленина, читал классиков русской литературы и советскую литературу, знакомился с историей революционного движения в России (Грецкий 1991: 40). Женитьба на Юлии Шухт способствовала усвоению русской культуры. Определенно, в той или иной форме он ознакомился и с идеями А. А. Богданова. Они в это время были широко распространены и часто излагались без указания автора. Впрочем, влияние идей Богданова на Грамши не является секретом для итальянских авторов. Джованни Савино пишет: «И, хотя в работах Грамши нет прямых ссылок на богдановскую школу, идеи русского философа очень близки взглядам итальянского марксиста» (Савино 2017: 90). Можно предположить, что о Богданове Грамши узнал еще до своей поездки в Москву. Отделения Пролеткульта действовали в Турине и других промышленных городах Италии. А. Грамши писал Л. Д. Троцкому: «В крупных промышленных городах программа “Пролеткульта”, направленная на то, чтобы пробудить творческий дух трудящихся с сфере литературы и искусства, привлекает к себе внимание тех, у кого есть ещё время и желание заниматься подобными вопросами» (Грамши 1991. Т.2: 285). В хронике органа Итальянской соцпартии «Ордино нуово» Грамши с восхищением писал о Пролеткульте в Советской России и о его влиянии на Европу: «Движение Пролетарской культуры в революционном смысле, который в России выражен товарищем Луначарским, а на Западе Анри Барбюсом, стремится к созданию новой цивилизации, новых обычаев, нового образа жизни и мышления, новых чувств; оно стремится к распространению в классе работников физического и умственного труда духа исследования в области философии и искусства, в области историографии, в области творчества новых образцов красоты и истины» (Грамши 1991. Т.2: 283). В те времена Пролеткульт не мог восприниматься в отрыве от имени Богданова.
У Грамши общими с Богдановым являются идеи приоритета практики в познании, истолкование марксизма как философии практики, опасения, что в марксистской философии сформировалось «деградирующее течение», переводящее её на уровень предшественников (Грамши 1991. Т.1: 141). Общим также было убеждение, что философия практики выходит за пределы противоположности материализма и идеализма (Грамши 1991. Т.1: 86). Практически текстуально совпадают позиции Богданова и Грамши по методологии исторического развития: «Утверждать, что будто существует “один единственный путь” в прогрессивном развитии, на котором все завоевания накапливаются и становятся предпосылкой для дальнейших завоеваний, значит совершать грубейшую ошибку: в действительности не только существует множество различных путей развития, но и имеют место отступления, шаги вспять, в том числе и на “самом прогрессивном” пути» (Грамши 1991. Т.1: 297). Но было бы наивно рассматривать Грамши как некоего криптоученика Богданова, как и неверно его рассматривать как верного ленинца. Ключевым отличием от обоих русских революционеров является понимание Грамши роли интеллигенции в осуществлении гегемонии того или иного класса. Он придавал этой теории чрезвычайное значение: «Стало возможно даже утверждать, что основной признак новейшей философии “праксиса” есть именно историко-политическое понятие “гегемонии”» (Грамши 1991. Т.1: 38). Класс не может достигнуть и осуществлять гегемонию без интеллигенции: «Критическое самосознание означает в историко-политическом плане создание элиты интеллигенции: человеческая масса не “выделяет” себя и не становится независимой “сама по себе” (в широком смысле), а организации нет без интеллигенции, то есть без организаторов и руководителей, без того, чтобы теоретический аспект связи теории с практикой конкретно не выделился в общественном слое людей, “специализировавшихся” на разработке мировоззренческих и философских вопросов» (Грамши 1991. Т.1: 53).
Грамши создал детализированную теорию интеллигенции, которая ему представлялась весьма неоднородной. Так, с одной стороны, каждый класс создаёт свою «органическую» интеллигенцию, но, с другой стороны, в современных обществах существуют группы «традиционной интеллигенции», оставшейся от прошлых общественных формаций (священники, юристы, медики, профессора, учителя и пр.) (Грамши 1991. Т.1: 168–169). Есть интеллигенция городская, которая в массе относится к средним слоям и организует деятельность масс в интересах господствующих классов, а есть высшая интеллигенция, смыкающаяся с собственниками. Есть интеллигенция сельская, главной функцией которой является организация связи крестьянской массы с местной администрацией (Грамши 1991. Т.1: 176). Установление гегемонии того или иного класса связано с борьбой при помощи органической интеллигенции за подчинение традиционной интеллигенции (Грамши 1991. Т.1: 172).
Итальянский марксист вслед за Богдановым распространил понятие гегемонии на культуру. Но он расширил топологию гегемонии, рассматривая её через отношения государства и гражданского общества. Ещё на стадии формулировки идеи он писал: «Эта работа будет отчасти и уточнением концепции государства, которое обычно понимают как политическую общность (или диктатуру, или аппарат принуждения, призванный сформировать народную массу в соответствии со способом производства и экономикой данного момента), а не как равновесие политической общности и общности гражданской (или как гегемония одной социальной группы над всей национальной общностью, осуществляемая через посредство так называемых негосударственных организаций вроде церкви, профсоюзов, школ и т. д.)» (Грамши 1991. Т.1: 31). Гегемония является интегральной характеристикой того, что Грамши вслед за Сорелем называл «историческим блоком», то есть исторически преходящей формой равновесия между доминирующими и доминируемыми силами в том или ином типе общества. Гегемония не может существовать, опираясь на чистое насилие. Более того, новое создается до разрушения старого и во время этого разрушения «Позиционная война», которая сравнивается с «маневренной войной», — это и есть работа по созданию элементов нового общества в рамках старого (Грецкий 1991: 126). И в этом мы тоже видим важнейшую параллель между взглядами Богданова и взглядами итальянского марксизма, пусть она и завуалирована своеобразной военной терминологией.
У пролетариата собственная интеллигенция появится только благодаря деятельности его классовой партии. Тут на первый план выступают ленинские идеи: «Партии являются создателями новой, целостной и символической интеллигенции, то есть горнилом соединения теории и практики, понимаемого как реальный исторический процесс» (Грамши 1991. Т.1: 54).
Теория гегемонии А. Грамши в среде левых интеллектуалов продолжает пользоваться большой популярностью. Она как бы самоочевидна: без согласия подданых на господство оно не осуществимо. Глубинной предпосылкой этого согласия является общая культура, разделяемые доминирующими и доминируемыми общие ценности. Грамши показал механизмы достижения культурной гегемонии в XIX — начале XX вв. Из-за своей убедительности эта теория использовалась в различных политтехнологиях. Катастрофа СССР показала, что в рамках мировой капиталистической системы буржуазная гегемония может быть весьма действенной. Граждане СССР с энтузиазмом участвовали в развале свой страны, ориентируясь вовсе не на хорошо осмысленные собственные интересы. Единственно, чего не было осуществлено с использованием этой теории, — гегемонии пролетариата. Идея социализма снова разошлась с рабочим классом.
Но и гегемония буржуазии переживает глубокий кризис. На основе украинского опыта кризис гегемонии описал В. Ищенко. Следствием этого является существование страны без определенной перспективы, её историческое застревание (Ishchenko 2024). Думаю, можно говорить, что это явление приобрело всемирный характер. «Исторический блок» разрушается и в странах ядра мировой капиталистической системы. Это — один из важнейших моментов кризиса либеральной представительной демократии. Все больше политических наблюдателей фиксируют появление фашистских проявлений в политике разных стран: «Катастрофическое экономическое неравенство создаёт условия, которые способствуют появлению фашистской демагогии. Было бы нереалистическим считать, что в таких условиях либеральные демократические нормы могут процветать» (Стенлі 2024: 174). Примеры у всех перед лицом.
Наивно объяснять эту эволюцию злокозненностью каких-то лидеров или группировок правящего класса. Сама эта злокозненность нуждается в структурных объяснениях. В странах центра мировой капиталистической системы и на её полупериферии социальная структура уже не выглядит как большие социальные глыбы, взаимодействующие между собой по принципу единства и борьбы противоположностей. В прошлой системе могли возникать ситуации «Klasse gegen Klasse» (класс против класса). В результате процессов, не совсем адекватно названных «постиндустриальное общество», «глобализация» и т. д., в социальных структурах этих стран сплоченным правящим классам противостоять атомизированные и прекаризированные массы. Первоначально это могло показаться невероятным усилением гегемонии. Но разложение социальной структуры совпало с распространением новой телекоммуникационной техники. Атомизированные массы начали ускользать от культурного доминирования господствующих классов. Массы начали распадаться на невероятное число меньшинств. Часть буржуазных теоретиков и практиков продолжают усиливать этот процесс через феминизм, гендерную и расовую биополитику, деколонизацию как некую политико-культурную технологию. Люди живут в параллельных реальностях. Социальная информация все больше распространяется в личностных сетях, которые замыкаются от грубого пропагандистского давления правящих классов. В спокойных мирных условиях простым людям может казаться, что они ускользнули от них. Однако эти информационные сети имеют достаточно узкий горизонт. Они не дают нужной информации о широкой социальной жизни. Люди оказываются бессильными в ситуациях социальных катастроф. Поэтому правящие классы в наше время нуждаются в чрезвычайных ситуациях: катастрофах, войнах, террористической угрозе. Только эти сильные воздействия позволяют держать доминируемых в подчинении (Масова свідомість 2018: 68–84, 198). Общества движутся по пути дестабилизации. Чарльз Торп пишет об этой ситуации, отталкиваясь от американской перспективы: «Децивилизационная политика разделения и разрушения, проводимая американским империализмом, подразумевает управление хаосом и управление посредством создания хаоса» (Торп 2024: 60).
Можно констатировать, что мы столкнулись с пределом политического развития эпохи Модерна. Исчерпаны и внутренние для неё альтернативы. К сожалению, это касается и существующих моделей социалистического развития. После развилки в начале советского проекта марксизм оказался неспособным дать человечеству новую перспективу. Ситуация тем более должна осмысливаться, как интеллектуальный и практический вызов, что в современной науке распространилось представление об исчерпанности прежних механизмов развития, о наступлении глубочайшего эндо-экзогенного кризиса человечества (Назаретян 2001: 117; Капица 2002; Панов 2007; Дьяконов 2007: 350). Этот вопрос здесь мы только обозначим, ибо о нём невозможно говорить вскользь. Но перспективу обозначают слова А. П. Назаретяна: «…В ближайшие десятилетия произойдёт либо обвал, либо фазовый переход, превосходящий по революционному значению происхождение жизни и сопоставимый только с Большим Взрывом и с образованием во Вселенной тяжелых элементов» (Назаретян 2012: 231).
Заключение. В поисках перспективы
В заключение вернемся к парадоксу левого движения, с которого и началось наше рассмотрение. Мы переживаем момент, когда кризис капитализма наложился на более фундаментальный кризис, связанный с достижением пределов старых форм общественного развития. Самым актуальным вопросом теории общества становится поиск новых форм общественного устройства. Этот вопрос должен объединять усилия социологов, экономистов, социальных психологов, историков, философов. К сожалению, до сих пор такой фокусировки в общественных науках нет.
Можно ли рассматривать поиск альтернативы в условиях нарастания кризисных явлений в мировой капиталистической системе как поиск новой социалистической перспективы? Если рассматривать социализм, как общественное устройство, которое ориентировано на общественное благо, на гармонию личных и общественных интересов, то думаю, что ответ будет положительным. Но здесь есть одно «но». Когда-то И. М. Дьяконов писал о начальной фазе общественного переворота: «Сначала должно появиться чувство, что “можно думать иначе”. Это содействует выработке плодотворных новых идей (в том числе научных) и новых технологий» (Дьяконов 2007: 154). Необходимо развенчание фетишей прошлого мира, к которому стремился Богданов. Но это развенчание не должно приводить к замене их на новые фетиши. Культура нуждается в очистительном смехе, о котором, как способе изменения взгляда на мир писал, М. М. Бахтин (Бахтин 1990: 421–422). Именно очистительная ирония является одним из механизмов разрушения старой гегемонии и подготовки почвы для новой.
К сожалению, левое движение в современном мире цепляется за старые ярлыки и старые формулы. Скажем, американский социолог Чарльз Торп верно пишет, что буржуазия не способна к созданию глобального политического общества. Но его надежда связана с некой формой всемирной диктатуры пролетариата: «Реализация общества на уровне всего человечества, способного регулировать себя как глобальный вид, возможна только совместными усилиями мирового пролетариата, сознающего свою глобальную универсальность и общность интересов как класса» (Торп 2024: 202). Автор исходит из глобального пролетариата как некого целостного явления, что вызывает сомнения. К тому же, будучи связанными с работодателями в глобальной конкуренции, рабочие разных стран конкурируют и между собой. В центре мировой капиталистической системы рабочее движение и социализм достаточно давно разошлись. Организованное рабочее движение сплошь приобрело тред-юнионистскую форму.
Конечно, не следует сбрасывать рабочий класс со счетов в борьбе за социализм. Однако следует отметить, что в настоящий момент его сложно назвать носителем самых передовых тенденций в общественном производстве. Автоматизация производства с большим основанием позволяет это сказать об инженерах, программистах, учёных.
Люди левой ориентации должны чётко признаться, что новой модели социализма в настоящее время нет. И вряд ли она должна появиться одна и в законченном виде. Скорее всего, и в теории, и в практике должны появиться разные её варианты, разные пути перехода к новому общественному строю. Конечно, их возникновение возможно только в ходе критического освоения всей предшествующей социалистической мысли и практики. Почетное место в этом деле могут занять идеи Богданов, который о социализме писал: «Социалистическое общество — это такое, в котором всё производство организовано на сознательно-товарищеских началах. Отсюда уже вытекают все другие черты социализма: и общественная собственность на средства труда, и уничтожение классов, и такое распределение продуктов, при котором каждый мог бы в полной мере развить свою производительную энергию, следуя своему трудовому призванию» (Богданов 1924: 94). Уместно заметить, что Богданов не рассматривал социализм в качестве переходной фазой к коммунизму. Он считал, что будущий общественный строй — это социализм. Именно о нем мы можем говорить научно: «Социализм есть прежде всего новый тип сотрудничества: товарищеская организация производства; военный коммунизм есть прежде всего особая форма общественного потребления: авторитарно регулируемая организация массового паразитизма и истребления» (Богданов 1918: 87).
Важнейшим для левого движения является вопрос о коллективном носителе социалистической идеи и социалистических преобразований. Достаточно точно ситуацию очертил Д. Н. Косяков: «Кто знает, может быть, сейчас время одиночек и небольших сообществ в духе Герцена и Огарёва или кружка Петрашевцев?» (Косяков 2025). Но в нынешних условиях это будут петрашевцы с Интернетом и социальными сетями.
По всей видимости, для движения к социализму необходима широкая коалиция труда и культуры, где найдут свое место и индустриальные рабочие, и инженеры, и программисты и ученые. В принципе, это утверждение пока чрезвычайно абстрактно и в силу этого малосодержательно. Следует обратить внимание на попытки его конкретизировать. А. В. Бузгалин и А. И. Колганов перспективы социализма связывали с группами людей, которые заняты деятельностью социальной направленности и группами, которые вовлечены в продуктивный креативный труд. По их мнению, «Само стремление человека к самореализации и к превращению в неповторимую творческую личность является объективным отражением возрастания роли творческой деятельности в современном обществе и производстве. Эту тенденцию вполне можно характеризовать как посткапиталистическую, поскольку она генерирует посткапиталистические отношения, вырывающиеся из рамок рынка и капитала» (Бузгалин, Колганов 2022: 107). Даже если с этим согласится, то следует поставить вопросы, без решения которых такие теоретические предположения останутся прекраснодушными размышлениями. Как эти достаточно разные и зависимые в своей деятельности от государства люди могут быть вовлечены в общее социальное движение, имеющее своей целью социализм? Какой будем материальная база этого движения, как оно будет финансироваться? Как возможно обеспечить всемирный характер этого движения? Какую организационную форму или формы должно оно принять? Как совершить политический переход, не ввергнув человечество в самоубийство?
На эти вопросы никто в настоящий момент ответить не сможет. Но кристаллизация такого движения, которое должно создать принципиально новую культурную гегемонию, может произойти вокруг творческих групп интеллигенции, занимающейся теорией нового общественного строя. Они должны отрешиться от идейного догматизма (ленинцы, троцкисты, сталинисты, маоисты). Основой для объединения должны стать главные социалистические принципы: ориентация на приоритет общественного блага, научный подход к решению общественных проблем и культивирование науки как общественного блага, товарищество, социальная справедливость, гуманизм, экологизм.
Библиографический список
Алешин 2024 — Алешин А. А. Теория систем в международных отношениях: потенциал тектологии Александра Богданова // Общественные науки и современность. 2024. №4. С. 40–53.
Бахтин 1990 — Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. 2-е изд. М.: Художественная литература, 1990. 543 с.
Богданов 1910 — Богданов А. Падение великого фетишизма. (Современный кризис идеологии). Вера и наука (о книге В. Ильина «Материализм и эмпириокритицизм»). М.: Издание С. Дороватского и А. Чарушникова, 1910. URL http://books.e-heritage.ru/book/10071904
Богданов 1911 — Богданов А. А. Культурные задачи нашего времени. М.: Издание С. Дороватского и А. Чарушникова, 1911. URL https://royallib.com/book/bogdanov_aleksandr/kulturnie_zadachi_nashego_vremeni.html
Богданов 1917 — Богданов, А. Уроки первых шагов революции. М.: Типография Я. Г. Сазонова, 1917. 23 с.
Богданов 1918а — Богданов, А. Вопросы социализма. М.: Т-во «Книгоиздательство писателей», 1918. 104 с.
Богданов 1918б — Богданов А. А. Искусство и рабочий класс. М.: Издание журнала «Пролетарская культура», 1918. 80 с.
Богданов 1920 — Богданов А. А. Элементы пролетарской культуры в развитии рабочего класса. Лекция, прочитанная в Московском Пролеткульте весною 1919 года. М.: Государственное издательство, 1920. 93 с.
Богданов 1921 — Богданов А. А. Очерки всеобщей организационной науки. С приложением тезисов автора и статьи Ю. Милонова «На пути к рабочей энциклопедии». Самара: Государственное издательство, 1921. 332 с.
Богданов 1923а — Богданов А. А. Наука об общественном сознании. Краткий курс идеологической науки в вопросах и ответах. Третье издание. Пг.; М.: Книгоиздательское товарищество «Книга», 1923. 313 с.
Богданов 1923б — Богданов А. А. Краткий курс экономической науки / Переработан и дополнен Ш. М. Двойлацким при участии автора. Изд. 3-е. М. — Пг.: Государственное издательство, 1923. 264 с.
Богданов 1924 — Богданов, А. О пролетарской культуре. 1904–1924. Л.; М.: Издательское товарищество «Книга», 1924. 344 с.
Богданов 1995 — Богданов А. А. Письмо А. В. Луначарскому 19 ноября 1917 г. // Неизвестный Богданов. В 3-х книгах. Под. ред. Г А. Бордюгова. Кн. 1.: А. А. Богданов (Малиновский). Статьи, доклады, письма и воспоминания. 1901–1928 гг. Предисл. Г Горцка. Сост. Н. С. Антонова, Н. В. Дроздова. М.: ИЦ «АИРО—XX», 1995. 252 с. С. 189 — 192.
Богданов 2010 — Богданов А. А. Философия живого опыта: материализм, эмпириокритицизм, диалектический материализм, эмпириомонизм, наука будущего. Популярные очерки. М.: Красанд, 2010. 272 с.
Бузгалин, Колганов 2010 — Бузгалин А. В., Колганов А. И. 10 мифов об СССР. М.: Яуза; Эксмо, 2010. 448 с.
Бузгалин, Колганов 2022 — Бузгалин А. В., Колганов А. И. Капитализм, посткапитализм и креативная революция (критические размышления о статье Д. А. Давыдова) // Социологические исследования. 2022. № 9. С. 100–109. DOI: 10.31857/S013216250021070-0
Волков 2008 — Волков С. История русской культуры ХХ века от Льва Толстого до Александра Солженицына. М.: Эксмо, 2008. 352 с.
Воскресенская 2018 — Воскресенская В. В. Искусство как средство миростроения: социалистический реализм (1930-е годы) // Художественная культура. 2018. №1 (23). С. 166–199.
Гловели 2020 — Гловели Г. Д. Ленинизм, «термины тов. А. Богданова» и философ Ильенков как апологет сталинской экономики «разрушения равновесия». Часть 1. // Вопросы теоретической экономики. 2020. №2. С. 65–85. DOI: 10.24411/2587-7666-2020-10204. Часть 2 // Вопросы теоретической экономики. 2020. №3. С. 64–95. DOI: 10.24411/2587-7666-2020-10304
Гловели 2023 — Гловели Г. Д. А. А. Богданов как социолог и утопист: проблема «класса для себя» // Социологические исследования. 2023. № 11. С. 25–37. DOI: 10.31857/S013216250028530-6
Горбунов 1974 — Горбунов В. В. В. И. Ленин и Пролеткульт. М.: Политиздат, М. 1974. 239 с.
Горький 1935 — Горький М. О литературе. Статьи и речи 1928–1935 гг. М.: Государственное издательство «Художественная литература», 1935. 432 с.
Грамши 1991 — Грамши А. Искусство и политика. В 2-х томах. М.: Искусство, 1991. Т. 1. 432 с. Т.2. 336 с.
Грецкий 1991— Грецкий М. Н. Антонио Грамши — политик и философ. М.: Наука, 1991. 159 с.
Деборин 1930 — Деборин А. М. Философия и марксизм. М.; Л.: Государственное издательство, 372 с.
Дымчак 2018 — Дымчак, Д. И. Гегемония как ключевое понятие политической философии Антонио Грамши // Вестник Рязанского государственного университета им. С. А. Есенина. Политические науки. 2019. №4(65). URL https://cyberleninka.ru/journal/n/vestnik-ryazanskogo-gosudarstvennogo-universiteta-im-s-a-esenina?i=1064561
Дьяконов 2007 — Дьяконов И. М. Пути истории: От древнейшего человека до наших дней. Изд. 2-е. М.: КонКнига, 2007. 384 с.
Ерохов 2008 — Ерохов И. А. Грамшианская теория гегемонии в перспективе современной социально-политической критики // Политико-философский ежегодник. 2008. Вып. 1. М.: ИФ РАН, 2008. С. 71–87.
Задорожнюк 2017 — Задорожнюк Э. Г. Модификация социалистической идеи. К 95-летию со дня рождения Александра Дубчека // Запад — Восток. 2017. № 10. С. 163179. DOI: 10.30914/2227-6874-2017-10-163-179
Кагарлицкий 2023 — Кагарлицкий Б.Ю. Долгое отступление. М.; Берлин: Директ медиа Паблишинг, 2023. 336 с.
Капица 2002 — Капица С. П. Модель роста населения Земли и предвидимое будущее цивилизации // Мир России. Социология. Этнология. 2002. №3. С. 22 — 43.
Кононов 2020 — Кононов И. Ф. Можно ли сфотографировать материю? Дискуссия в треугольнике Богданов — Плеханов — Ленин и её современное значение // Актуальні проблеми філософії та соціології. Одеса, 2020. №26. С. 17–31. DOI https://doi.org/10.32837/apfs.v0i26.901
Косяков 2025 — Косяков Д. Н. Старые ошибки и новые данные: Мысли о «Долгом отступлении» Бориса Кагарлицкого. Рец.: Кагарлицкий Б.Ю. Долгое отступление. М.; Берлин: Директмедиа Паблишинг, 2023. 336 с. // Историческая экспертиза. URL https://www.istorex.org/post/dmitry-kosyakov
Левченко 2007 — Левченко М. А. Индустриальная свирель: Поэзия Пролеткульта 1917–1921. СПб.: СПГУТД, 2007. 141 с.
Ленин 1963 — Ленин В. И. Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 6. М.: Политиздат, 1963. С.1 — 192.
Ленин 1960 — Ленин В. И. Две тактики социал-демократии в демократической революции // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 11. М.: Политиздат, 1960. С. 1–131.
Ленин 1973 — Ленин В. И. Доклад о революции 1905 года // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 30. М.: Политиздат, 1973. С. 306—328.
Ленин 1982 — Ленин В. И. О пролетарской культуре // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 41. М.: Политиздат, 1982. С.336 — 337.
Ленин 1970 — Ленин В. И. Об условиях приема новых членов в партию. Письма В. М. Молотову // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. М.: Политиздат, 1970. С. 17–21.
Лестер 1999 — Лестер Дж. Теория гегемонии Антонио Грамши и её современное звучание / Перевод Марины Холмской // Альтернативы. 1999. №1. URL http://libelli.ru/magazine/99_1/lester.htm
Луначарский 1923 — Луначарский А. В. Основы позитивной эстетики. М.; Пг.: Государственное издательство, 1923. 133 с.
Луначарский 1941 — Луначарский А. В. Статьи об искусстве. М. — Л.: Гос. из-во «Искусство», 1941. 663 с.
Луценко 2018 — Луценко А. В. Применение тектологического системного анализа А. А. Богданова в процессе научного познания // Вестник ТГПУ (TSPU Bulletin). 2018. 1 (190). С. 211–217. DOI: 10.23951/1609-624X-2018-1-211-217
Люксембург 1923 — Люксембург, Р. Застой и прогресс в марксизме // Карл Маркс. Мыслитель. Человек. Революционер. 1883–14 марта 1923. Сборник статей. Предисловие Д. Рязанова. М.: Московский рабочий, 1923. С. 111–119.
Масова свідомість 2018 — Масова свідомість у зоні воєнного конфлікту на Донбасі : монографія / за ред. І. Ф. Кононова; ДЗ «Луганський національний університет імені Тараса Шевченка». Вінниця, ТОВ «ТВОРИ», 2018. 229 с.
Милонов 1921 — Милонов Ю. К. На пути к рабочей энциклопедии (Вместо предисловия) // Богданов А. А. Очерки всеобщей организационной науки. С приложением тезисов автора и статьи Ю. Милонова «На пути к рабочей энциклопедии». Самара: Государственное издательство, 1921. С. III–XXIV.
Морозова 2020 — Морозова А. Ю. «Неленинский большевизм» А. А. Богданова и «впередовцев»: идеи, альтернативы, практика. М.; СПб.: Нестор-История, 2020. 512 с.
Мусаев 2018 — Мусаев В. И. Пьяные погромы в Петрограде в конце 1917 — начале 1918 гг. // Революция 1917 года в России: новые подходы и взгляды / А. Б. Николаев (отв. ред. и отв. составитель), Д. А. Бажанов, А. А. Иванов. СПб.: РГПУ им. А. И. Герцена, 2018. С. 303–314.
Назаретян 2001 — Назаретян А. П. В зеркале двух веков. Предварительные оценки и сценарии. Статья 2. Распутье двадцать первого века // Общественные науки и современность. 2001. №1. С. 115–124.
Назаретян 2012 — Назаретян А. П. Антропология насилия и культура самоорганизации. Очерки по эволюционно-исторической психологии. М.: Книжный дом «Либроком», 2012. 256 с.
Никулин 2017 — Никулин В. В. Политическая доктрина и состав правящей партии. (Регулирование социального состава РКП (б) — ВКП (б) в 1920-е годы: цели, специфика, итоги) // Genesis: исторические исследования. 2017. № 1. С. 78–97. DOI: 10.7256/2409-868X.2017.1.20695 URL: https://nbpublish.com/library_read_article.php?id=20695
О пролеткультах 1963 — О пролеткультах. Письмо ЦК РКП // КПСС о культуре, просвещении и науке. Сборник документов. М.: Политиздат, 1963. С. 146–148.
Павлюченков 2008 — Павлюченков С. А. «Орден меченосцев»: Партия и власть после революции. 1917–1929 гг. М.: Собрание, 2008. 463 с.
Панов 2007 — Панов А. П. Масштабная инвариантность социально-биологической эволюции и гипотеза самосогласованного галактического происхождения жизни // Бюллетень Специальной астрофизической обсерватории. 2007. №60–61. С. 46 — 55.
Панов 2008 — Панов А. Д. Единство социально-биологической эволюции и предел её ускорения // Историческая психология и социология истории. 2008. №2. С. 25–48.
Парченко 2020 — Парченко, Н. А. Осмысление венгерских событий 1956 г. в российском обществе // Вестник Томского государственного университета. 2020. № 456. С. 182–187. DOI: 10.17223/15617793/456/21
Ревякина 2001 — Ревякина А. А. К истории понятия «социалистический реализм» // Наука о литературе в ХХ веке: (История, методология, литературный процесс). Сборник статей / Ревякина А. А. (отв. ред. и составитель). М.: РАН ИНИОН, 2001. С. 230–244.
Савино 2017 — Савино Дж. Норма политической морали: интеллектуальный проект Антонио Грамши // Социология власти. 2017. Том 29. №2. С. 84–96.
Салиенко 2021 — Салиенко А. П. К вопросу об «искусстве революции» и «социалистическом искусстве»: умолчания и недоумения // Вестник МГУ. Серия 8. История. 2021. №1. С. 160–183.
Стенлі 2024 — Стенлі Дж. Як діє фашизм. Політика «ми» і «вони» / Пер. з англ. Я. Войтенка. К.: Видавнича група КМ-БУКС, 2024. 200 с.
Тахтаджян 1972 — Тахтаджян А.Л. Тектология: история и проблемы // Системные исследования. Ежегодник. Под ред. И.Г. Блауберга. Москва: Наука, 1972. С. 200–277.
Тепляков 2018 — Тепляков Д. А. Идея пролетарской культуры Александра Богданова // Советский проект. 1917 — 1930-е гг.: этапы и механизмы развития. Сб. научн. трудов. Екатеринбург: Изд-во Уральского у-та, 2018. С. 5–15.
Торп 2024 — Торп Ч. Социология в постнормальную эпоху / Перевод с англ. Адаменко Т. Ю. М.; Берлин: Direct media, 2024. 480 с.
Biggard, Glovelii 1998 — Biggart John, Gloveli Georgii (ed). Bogdanov and His Work A Guide to the Published and Unpublished Works of Alexander A Bogdanov (Malinovsky) 1873-1928. London: Routledge, 1998. 504 p.
Biggart 2021 — Biggart J. Aleksandr Bogdanov’s Sociology of the Art // Cultural Science Journal. 2021. Vol.13. N1, pp. 223 — 238.
Bogdanov 2016 — Bogdanov, A. The Philosophy of Living Experience / Translator: David Rowley. Leiden — Boston: Brill, 2016. 266 p. (Bogdanov Library. Volume 8)
Bogdanov 2020a — Bogdanov, A. Empiriomonism. Essays in Philosophy, Books 1–3. Appreciation of Bogdanov’s intellectual achievements by V.A. Bazarov / Edited and translated by David G. Rowley. Leiden — Boston: Brill, 2020. 449 p. (Bogdanov Library. Volume 2).
Bogdanov 2020b — Bogdanov, A. Toward a New World: Articles and Essays, 1901–1906 On the Psychology of Society, New World, and Contributions to Studies in the Realist Worldview / Translated, edited and introduced by David G. Rowley. Leiden — Boston: Brill, 2020. 400 p. (Bogdanov Library. Volume 3).
Chehonadskih 2023 — Chehonadskih M. Alexander Bogdanov and the Politics of Knowledge after the October Revolution. Chan: Palgrave Macmillan, 2023. IX +275 p.
Gloveli 1991 — Gloveli G. "Socialism of Science" versus "Socialism of Feelings": Bogdanov and Lunacharsky // Studies in Soviet Thought. 1991, Vol. 42, No. 1 (Jul., 1991), pp. 29-55.
Gorelik 1983 — Gorelik G. Bogdanov's Tektology: Its Nature, Development and Influence // Studies in Soviet Thought. 1983, Vol. 26, No. 1 (Jul., 1983), pp. 39-57.
Ishchenko 2024 — Ishchenko V. Towards the Abyss. Ukraine from Maidan to War. London — New York: Verso, 2024. XXXI+160 p.
Olsaretti 2016 — Olsaretti A. Croce, Philosophy and Intellectuals: Three Aspects of Gramsci’s Theory of Hegemony // Critical Sociology. 2016. Vol. 42, N 3. Pp. 337 — 355.
Page 2013 — Page, Jeremy. China Spins New Lesson from Soviet Union's Fall // The Wall Street Journal. Dec. 10, 2013. URL https://www.wsj.com/articles/SB10001424052702303755504579207070196382560
Şenalp and al. 2023 —Şenalp Ö., Midgley G., Maracha V. and Shchepetova S. Resurrecting Bogdanov on the 150th anniversary of his birth // Systems Research and Behavioral Science. Special Issue: Resurrecting Bogdanov on the 150th anniversary of his birth. March –April 2023. Volume 40 Number 2. Pp. 285 — 289.
Sochor 1988 — Sochor Z. A. Revolution and Culture. The Bogdanov — Lenin Controversy. Ithaka & London: Cornell University Press, 1988. 258 p.
White, James D. Red Hamlet: the life and ideas of Alexander Bogdanov. Leiden; Boston: Brill, 2018. 493 p.
References
Aleshin A. A. Teoriya sistem v mezhdunarodnyh otnosheniyah: potencial tektologii Aleksandra Bogdanova // Obshchestvennye nauki i sovremennost'. 2024. №4. S. 40–53.
Bahtin M. M. Tvorchestvo Fransua Rable i narodnaya kul'tura srednevekov'ya i Renessansa. 2-e izd. M.: Hudozhestvennaya literatura, 1990. 543 s.
Biggart John, Gloveli Georgii (ed). Bogdanov and His Work A Guide to the Published and Unpublished Works of Alexander A Bogdanov (Malinovsky) 1873-1928. London: Routledge, 1998. 504 p.
Biggart J. Aleksandr Bogdanov’s Sociology of the Art // Cultural Science Journal. 2021. Vol.13. N1, pp. 223 — 238.
Bogdanov A. Padenie velikogo fetishizma. (Sovremennyj krizis ideologii). Vera i nauka (o knige V. Il'ina «Materializm i empiriokriticizm»). M.: Izdanie S. Dorovatskogo i A. Charushnikova, 1910. URL http://books.e-heritage.ru/book/10071904
Bogdanov A. A. Kul'turnye zadachi nashego vremeni. M.: Izdanie S. Dorovatskogo i A. Charushnikova, 1911. URL https://royallib.com/book/bogdanov_aleksandr/kulturnie_zadachi_nashego_vremeni.html
Bogdanov, A. Uroki pervyh shagov revolyucii. M.: Tipografiya Ya. G. Sazonova, 1917. 23 s.
Bogdanov, A. Voprosy socializma. M.: T-vo «Knigoizdatel'stvo pisatelej», 1918. 104 s.
Bogdanov A. A. Iskusstvo i rabochij klass. M.: Izdanie zhurnala «Proletarskaya kul'tura», 1918. 80 s.
Bogdanov A. A. Elementy proletarskoj kul'tury v razvitii rabochego klassa. Lekciya, prochitannaya v Moskovskom Proletkul'te vesnoyu 1919 goda. M.: Gosudarstvennoe izdatel'stvo, 1920. 93 s.
Bogdanov A. A. Ocherki vseobshchej organizacionnoj nauki. S prilozheniem tezisov avtora i stat'i Yu. Milonova «Na puti k rabochej enciklopedii». Samara: Gosudarstvennoe izdatel'stvo, 1921. 332 s.
Bogdanov A. A. Nauka ob obshchestvennom soznanii. Kratkij kurs ideologicheskoj nauki v voprosah i otvetah. Tret'e izdanie. Pg.; M.: Knigoizdatel'skoe tovarishchestvo «Kniga», 1923. 313 s.
Bogdanov A. A. Kratkij kurs ekonomicheskoj nauki / Pererabotan i dopolnen Sh. M. Dvojlackim pri uchastii avtora. Izd. 3-e. M. — Pg.: Gosudarstvennoe izdatel'stvo, 1923. 264 s.
Bogdanov, A. O proletarskoj kul'ture. 1904–1924. L.; M.: Izdatel'skoe tovarishchestvo «Kniga», 1924. 344 s.
Bogdanov A. A. Pis'mo A. V. Lunacharskomu 19 noyabrya 1917 g. // Neizvestnyj Bogdanov. V 3-h knigah. Pod. red. G A. Bordyugova. Kn. 1.: A. A. Bogdanov (Malinovskij). Stat'i, doklady, pis'ma i vospominaniya. 1901–1928 gg. Predisl. G Gorcka. Sost. N. S. Antonova, N. V. Drozdova. M.: IC «AIRO—XX», 1995. 252 s. S. 189 — 192.
Bogdanov A. A. Filosofiya zhivogo opyta: materializm, empiriokriticizm, dialekticheskij materializm, empiriomonizm, nauka budushchego. Populyarnye ocherki. M.: Krasand, 2010. 272 s.
Bogdanov, A. The Philosophy of Living Experience / Translator: David Rowley. Leiden — Boston: Brill, 2016. 266 p. (Bogdanov Library. Volume 8)
Bogdanov, A. Empiriomonism. Essays in Philosophy, Books 1–3. Appreciation of Bogdanov’s intellectual achievements by V.A. Bazarov / Edited and translated by David G. Rowley. Leiden — Boston: Brill, 2020. 449 p. (Bogdanov Library. Volume 2).
Bogdanov, A. Toward a New World: Articles and Essays, 1901–1906 On the Psychology of Society, New World, and Contributions to Studies in the Realist Worldview / Translated, edited and introduced by David G. Rowley. Leiden — Boston: Brill, 2020. 400 p. (Bogdanov Library. Volume 3).
Buzgalin A. V., Kolganov A. I. 10 mifov ob SSSR. M.: Yauza; Eksmo, 2010. 448 s.
Buzgalin A. V., Kolganov A. I. Kapitalizm, postkapitalizm i kreativnaya revolyuciya (kriticheskie razmyshleniya o stat'e D. A. Davydova) // Sociologicheskie issledovaniya. 2022. № 9. S. 100–109. DOI: 10.31857/S013216250021070-0
Chehonadskih M. Alexander Bogdanov and the Politics of Knowledge after the October Revolution. Chan: Palgrave Macmillan, 2023. IX +275 p.
Deborin A. M. Filosofiya i marksizm. M.; L.: Gosudarstvennoe izdatel'stvo, 372 s.
Dymchak, D. I. Gegemoniya kak klyuchevoe ponyatie politicheskoj filosofii Antonio Gramshi // Vestnik Ryazanskogo gosudarstvennogo universiteta im. S. A. Esenina. Politicheskie nauki. 2019. №4(65). URL https://cyberleninka.ru/journal/n/vestnik-ryazanskogo-gosudarstvennogo-universiteta-im-s-a-esenina?i=1064561
D'yakonov I. M. Puti istorii: Ot drevnejshego cheloveka do nashih dnej. Izd. 2-e. M.: KonKniga, 2007. 384 s.
Erohov I. A. Gramshianskaya teoriya gegemonii v perspektive sovremennoj social'no-politicheskoj kritiki // Politiko-filosofskij ezhegodnik. 2008. Vyp. 1. M.: IF RAN, 2008. S. 71–87.
Gloveli G. "Socialism of Science" versus "Socialism of Feelings": Bogdanov and Lunacharsky // Studies in Soviet Thought. 1991, Vol. 42, No. 1 (Jul., 1991), pp. 29-55.
Gloveli G. D. Leninizm, «terminy tov. A. Bogdanova» i filosof Il'enkov kak apologet stalinskoj ekonomiki «razrusheniya ravnovesiya». Chast' 1. // Voprosy teoreticheskoj ekonomiki. 2020. №2. S. 65–85. DOI: 10.24411/2587-7666-2020-10204. Chast' 2 // Voprosy teoreticheskoj ekonomiki. 2020. №3. S. 64–95. DOI: 10.24411/2587-7666-2020-10304
Gloveli G. D. A. A. Bogdanov kak sociolog i utopist: problema «klassa dlya sebya» // Sociologicheskie issledovaniya. 2023. № 11. S. 25–37. DOI: 10.31857/S013216250028530-6
Gorbunov V. V. V. I. Lenin i Proletkul't. M.: Politizdat, M. 1974. 239 s.
Gorelik G. Bogdanov's Tektology: Its Nature, Development and Influence // Studies in Soviet Thought. 1983, Vol. 26, No. 1 (Jul., 1983), pp. 39-57.
Gor'kij M. O literature. Stat'i i rechi 1928–1935 gg. M.: Gosudarstvennoe izdatel'stvo «Hudozhestvennaya literatura», 1935. 432 s.
Gramsci A. Iskusstvo i politika. V 2-h tomah. M.: Iskusstvo, 1991. T. 1. 432 s. T.2. 336 s.
Greckij M. N. Antonio Gramsci — politik i filosof. M.: Nauka, 1991. 159 s.
Ishchenko V. Towards the Abyss. Ukraine from Maidan to War. London — New York: Verso, 2024. XXXI+160 p.
Kagarlickij B.Yu. Dolgoe otstuplenie. M.; Berlin: Direkt media Pablishing, 2023. 336 s.
Kapica S. P. Model' rosta naseleniya Zemli i predvidimoe budushchee civilizacii // Mir Rossii. Sociologiya. Etnologiya. 2002. №3. S. 22 — 43.
Kononov I. F. Mozhno li sfotografirovat' materiyu? Diskussiya v treugol'nike Bogdanov — Plekhanov — Lenin i eyo sovremennoe znachenie // Aktual'nі problemi fіlosofії ta socіologії. Odesa, 2020. №26. S. 17–31. DOI https://doi.org/10.32837/apfs.v0i26.901
Kosyakov D. N. Starye oshibki i novye dannye: Mysli o «Dolgom otstuplenii» Borisa Kagarlickogo Rec.: Kagarlickij B.Yu. Dolgoe otstuplenie. M.; Berlin: Direktmedia Pablishing, 2023. 336 s. // Istoricheskaya ekspertiza. URL https://www.istorex.org/post/dmitry-kosyakov
Lenin V. I. Chto delat'? Nabolevshie voprosy nashego dvizheniya // Lenin V. I. Poln. sobr. soch. T. 6. M.: Politizdat, 1963. S.1 — 192.
Lenin V. I. Dve taktiki social-demokratii v demokraticheskoj revolyucii // Lenin V. I. Poln. sobr. soch. T. 11. M.: Politizdat, 1960. S. 1–131.
Lenin V. I. Doklad o revolyucii 1905 goda // Lenin V. I. Poln. sobr. soch. T. 30. M.: Politizdat, 1973. S. 306—328.
Lenin V. I. O proletarskoj kul'ture // Lenin V. I. Poln. sobr. soch. T. 41. M.: Politizdat, 1982. S.336 — 337.
Lenin V. I. Ob usloviyah priema novyh chlenov v partiyu. Pis'ma V. M. Molotovu // Lenin V. I. Poln. sobr. soch. T. 45. M.: Politizdat, 1970. S. 17–21.
Lester Dzh. Teoriya gegemonii Antonio Gramshi i eyo sovremennoe zvuchanie / Perevod Mariny Holmskoj // Al'ternativy. 1999. №1. URL http://libelli.ru/magazine/99_1/lester.htm
Levchenko M. A. Industrial'naya svirel': Poeziya Proletkul'ta 1917–1921. SPb.: SPGUTD, 2007. 141 s.
Lucenko A. V. Primenenie tektologicheskogo sistemnogo analiza A. A. Bogdanova v processe nauchnogo poznaniya // Vestnik TGPU (TSPU Bulletin). 2018. 1 (190). S. 211–217. DOI: 10.23951/1609-624X-2018-1-211-217
Lunacharskij A. V. Osnovy pozitivnoj estetiki. M.; Pg.: Gosudarstvennoe izdatel'stvo, 1923. 133 s.
Lunacharskij A. V. Stat'i ob iskusstve. M. — L.: Gos. iz-vo «Iskusstvo», 1941. 663 s.
Luxemburg, R. Zastoj i progress v marksizme // Karl Marks. Myslitel'. Chelovek. Revolyucioner. 1883–14 marta 1923. Sbornik statej. Predislovie D. Ryazanova. M.: Moskovskij rabochij, 1923. S. 111–119.
Masova svіdomіst' u zonі voєnnogo konflіktu na Donbasі : monografіya / za red. І. F. Kononova; DZ «Lugans'kij nacіonal'nij unіversitet іmenі Tarasa Shevchenka». Vіnnicya, TOV «TVORI», 2018. 229 s.
Milonov Yu. K. Na puti k rabochej enciklopedii (Vmesto predisloviya) // Bogdanov A. A. Ocherki vseobshchej organizacionnoj nauki. S prilozheniem tezisov avtora i stat'i Yu. Milonova «Na puti k rabochej enciklopedii». Samara: Gosudarstvennoe izdatel'stvo, 1921. S. III–XXIV.
Morozova A. Yu. «Neleninskij bol'shevizm» A. A. Bogdanova i «vperedovcev»: idei, al'ternativy, praktika. M.; SPb.: Nestor-Istoriya, 2020. 512 s.
Musaev V. I. P'yanye pogromy v Petrograde v konce 1917 — nachale 1918 gg. // Revolyuciya 1917 goda v Rossii: novye podhody i vzglyady / A. B. Nikolaevy (otv. red. i otv. sostavitel'), D. A. Bazhanov, A. A. Ivanov. SPb.: RGPU im. A. I. Gercena, 2018. S. 303–314.
Nazaretyan A. P. V zerkale dvuh vekov. Predvaritel'nye ocenki i scenarii. Stat'ya 2. Rasput'e dvadcat' pervogo veka // Obshchestvennye nauki i sovremennost'. 2001. №1. S. 115–124.
Nazaretyan A. P. Antropologiya nasiliya i kul'tura samoorganizacii. Ocherki po evolyucionno-istoricheskoj psihologii. M.: Knizhnyj dom «Librokom», 2012. 256 s.
Nikulin V. V. Politicheskaya doktrina i sostav pravyashchej partii. (Regulirovanie social'nogo sostava RKP (b) — VKP (b) v 1920-e gody: celi, specifika, itogi) // Genesis: istoricheskie issledovaniya. 2017. № 1. S. 78–97. DOI: 10.7256/2409-868X.2017.1.20695 URL: https://nbpublish.com/library_read_article.php?id=20695
O proletkul'tah. Pis'mo CK RKP // KPSS o kul'ture, prosveshchenii i nauke. Sbornik dokumentov. M.: Politizdat, 1963. S. 146–148.
Olsaretti A. Croce, Philosophy and Intellectuals: Three Aspects of Gramsci’s Theory of Hegemony // Critical Sociology. 2016. Vol. 42, N 3. Pp. 337 — 355.
Page, Jeremy. China Spins New Lesson from Soviet Union's Fall // The Wall Street Journal. Dec. 10, 2013. URL https://www.wsj.com/articles/SB10001424052702303755504579207070196382560
Panov A. P. Masshtabnaya invariantnost' social'no-biologicheskoj evolyucii i gipoteza samosoglasovannogo galakticheskogo proiskhozhdeniya zhizni // Byulleten' Special'noj astrofizicheskoj observatorii. 2007. №60–61. S. 46 — 55.
Panov A. D. Edinstvo social'no-biologicheskoj evolyucii i predel eyo uskoreniya // Istoricheskaya psihologiya i sociologiya istorii. 2008. №2. S. 25–48.
Parchenko, N. A. Osmyslenie vengerskih sobytij 1956 g. v rossijskom obshchestve // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. 2020. № 456. S. 182–187. DOI: 10.17223/15617793/456/21
Pavlyuchenkov S. A. «Orden mechenoscev»: Partiya i vlast' posle revolyucii. 1917–1929 gg. M.: Sobranie, 2008. 463 s.
Revyakina A. A. K istorii ponyatiya «socialisticheskij realizm» // Nauka o literature v HH veke: (Istoriya, metodologiya, literaturnyj process). Sbornik statej / Revyakina A. A. (otv. red. i sostavitel'). M.: RAN INION, 2001. S. 230–244.
Salienko A. P. K voprosu ob «iskusstve revolyucii» i «socialisticheskom iskusstve»: umolchaniya i nedoumeniya // Vestnik MGU. Seriya 8. Istoriya. 2021. №1. S. 160–183.
Savino Dzh. Norma politicheskoj morali: intellektual'nyj proekt Antonio Gramshi // Sociologiya vlasti. 2017. Tom 29. №2. S. 84–96.
Şenalp Ö., Midgley G., Maracha V. and Shchepetova S. Resurrecting Bogdanov on the 150th anniversary of his birth // Systems Research and Behavioral Science. Special Issue: Resurrecting Bogdanov on the 150th anniversary of his birth. March –April 2023. Volume 40 Number 2. Pp. 285–289.
Sochor Z. A. Revolution and Culture. The Bogdanov — Lenin Controversy. Ithaka & London: Cornell University Press, 1988. 258 p.
Stanley Jason. Yak dіє fashizm. Polіtika «my» і «vony» / Per. z angl. Ya. Vojtenka. K.: Vidavnicha grupa KM-BUKS, 2024. 200 s.
Tahtadzhyan A.L. Tektologiya: istoriya i problemy // Sistemnye issledovaniya. Ezhegodnik. Pod red. I.G. Blauberga. Moskva: Nauka, 1972. S. 200–277.
Teplyakov D. A. Ideya proletarskoj kul'tury Aleksandra Bogdanova // Sovetskij proekt. 1917 — 1930-e gg.: etapy i mekhanizmy razvitiya. Sb. nauchn. trudov. Ekaterinburg: Izd-vo Ural'skogo u-ta, 2018. S. 5–15.
Torp Ch. Sociologiya v postnormal'nuyu epohu / Perevod s angl. Adamenko T. Yu. M.; Berlin: Direct media, 2024. 480 s.
Volkov S. Istoriya russkoj kul'tury HH veka ot L'va Tolstogo do Aleksandra Solzhenicyna. M.: Eksmo, 2008. 352 s.
Voskresenskaya V. V. Iskusstvo kak sredstvo mirostroeniya: socialisticheskij realizm (1930-e gody) // Hudozhestvennaya kul'tura. 2018. №1 (23). S. 166–199.
White, James D. Red Hamlet: the life and ideas of Alexander Bogdanov. Leiden; Boston: Brill, 2018. 493 p.
Zadorozhnyuk E. G. Modifikaciya socialisticheskoj idei. K 95-letiyu so dnya rozhdeniya Aleksandra Dubcheka // Zapad — Vostok. 2017. № 10. S. 163179. DOI: 10.30914/2227-6874-2017-10-163-179
"Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.