Аннотация: Братство Русской Правды (БРП) — секретная организация белоэмигрантов, созданная заграницей с целью ведения подрывной деятельности против СССР. Долгие десятилетия сеть поклявшихся хранить тайну «братчиков», принявших номер и псевдоним, считалась мифом. 2021 год принёс сенсацию — обнаружение архива гусара и поэта Андрея Балашова, по совместительству шефа бельгийского крыла БРП. Ушедшие на парижских торгах документы белоэмигрантов наделали много шума. Продолжая тему работы с невероятным по объемам архивом и его громкой продажи, аукционный эксперт и историк Екатерина Тандиль освещает ранее неизвестные исторические факты. Статья рассматривает три важнейших элемента коллекции, которые позволяют бросить свет не только на судьбу самого корнета Балашова, но и на громкую историю шпионажа, повлекшую за собой раскол организации.
Ключевые слова: Братство Русской Правды, белая эмиграция, белое движение, русская революция, Гражданская война, Галлиполи, Добровольческая армия, монархизм, тайные общества.
Автор: Николаева-Тандиль Екатерина Олеговна — историк и искусствовед, эксперт по русскому искусству для аукционных домов Франции, специалист по истории русской эмиграции. Действительный член административного совета Французского Синдиката Экспертов по произведениям искусства и предметам коллекционирования (SFEP). Докторантка Сорбонны. E-mail : ekaterina.tendil@gmail.com
E.O. Nikolaeva-Tendil. Diary of a Second Lieutenant: Andrey Vladimirovich Balashov — Liaison of the Brotherhood of Russian Truth
Abstract: The Brotherhood of Russian Truth (BRP) was a secret organisation of Russian White emigres created abroad to carry out subversive activities against the USSR. For many decades, the network of 'brothers', sworn to secrecy and given a number and a pseudonym, was considered a myth. 2021 brought a sensation - the discovery of the archive of the hussar and poet Andrei Balashov, who was also the head of the Belgian wing of the BRP. The documents of White emigres sold at auction in Paris caused a sensation. Continuing the conversation about working with the incredible volume of the archive and its high-profile sale, auction expert and historian Ekaterina Tendil sheds light on some obscure data from the archives of the hussar and chief of the Belgian wing of the BRP. The article examines three crucial components of the collection, which shed light not only on the fate of Second Lieutenant Balashov, but also on the most notorious espionage story that led to the dissolution of the organisation.
Keywords: Brotherhood of Russian Truth, white emigration, white movement, Russian Revolution, Civil War, Gallipoli, monarchism, secret societies.
Corresponding author: Nikolaeva-Tendil Ekaterina Olegovna is a specialist in the history of Russian emigration, an art historian and an expert on Russian art for French auction houses. She is an active member of the administrative committee of the French Syndicate of Experts in Works of Art and Collectibles (SFEP). Doctoral student at the Sorbonne University. E-mail : ekaterina.tendil@gmail.com
«Если бы не сознание и себя песчинкой в Русском деле не знаю, выдержал бы я все эти лишения. Часто приходит мысль, что меня не хватит. Боже, пошли мне сил».
(Из дневника А. В. Балашова)
«И когда встречаешь в эмиграции такого настоящего человека, как Вы, отдыхаешь измученной душой с мыслью: нет, мы еще кое-чего стоим, да и как стоим».
(писатель А. В. Амфитеатров об А. В. Балашове)
Продолжая обсуждение введённого мной в научный оборот архива Андрея Балашова, мне бы хотелось рассмотреть три наиболее значимых элемента в коллекции, своего рода осевые архивные единицы. Начнём с мечты любого коллекционера — личного дневника создателя архива. Без преувеличения, этот дневник — ключ ко всему архиву, а не только к жизни самого автора. Ключ, заметим, вновь ушедший в тень: приобретённый за солидные 26 тысяч евро, дневник осел в частной коллекции, а значит не скоро будет представлен широкой публике (если вообще будет представлен).
Начнём с общей характеристики источника. Сам дневник, как и личные документы корнета Балашова, объёмом в четыре пухлых папки, были выставлены на торги на самом первом аукционе, 26 октября 2021 года (Николаева-Тандиль, Cazo 2021-2024). Помимо непосредственно дневниковых тетрадей, в подборку вошли удостоверения (паспорта, визы, различные сертификаты), а также копии важных бумаг (как то назначение Балашова руководителем всех «братских» отделов, включение в Верховный круг Братства Русской Правды). При проведении первичной хронологической оценки мной было установлено следующее: записи в тетради заносились с 1920 по 1945 год, затем последовал долгий перерыв до 1954 года, когда ведение дневника было возобновлено. К тетрадям были присовокуплены 20 страниц «списка архива» и неполный список «братчиков», вкупе с массой документов личного характера (копии писем матери из СССР, любовная переписка с Марией Березиной).
Сами тетради печатные, а не рукописные. Судя по тому, что записи о жизни до революции и о периоде Гражданской войны очень краткие (и напротив, тетради за 1926–1929 гг. очень подробные), можно с долей уверенности предполагать, что до переезда в Бельгию в 1926 году, Балашов вёл дневник нерегулярно. В Брюсселе же, подгоняемый всё ухудшающимся тремором в правой руке (последствие контузии Великой войны) и приобретший печатную машинку, Балашов переписал и собрал воедино всё, что умудрился сохранить. Глагол «умудрился» я использую намеренно: многое в дневниковых тетрадях носит отметку «восстановлено по памяти», то есть (частично?) утраченные тексты восстанавливались в тиши небогатой эмигрантской комнаты.
После Крымской эвакуации последовало двухгодичное «сидение» в лагере в Галлиполи, и здесь, по сравнению с более ранними периодами, количество записей заметно возросло. Балашов рисует голодное ежедневное бытование в «Голом Поле», смутные ходящие по лагерю слухи, отмечает важные встречи. Белые солдаты и офицеры, предоставленные всем ветрам погоды и самой истории, ловили черепах на ужин. Они силились поддерживать твёрдую дисциплину и порядок, регулярно маршируя и упражняясь в стрельбе. Главной же нотой мучительного полудемобилизованного высиживания было постоянное, ноющее ожидание, что «вот-вот» и «уже совсем скоро» непонятное лимбо кончится — и, с развёрнутыми знамёнами, все вновь окажутся на Родине и продолжат боевую жизнь.
Так минуло два долгих года.
За это время Балашов смог восстановить связь со старым знакомым, поэтом Даниилом Максимовичем Ратгаузом, оказавшимся в эмиграции. А главное не утратил контактов с изюмцами, решившими отправиться на вольные хлеба из эвакуационного лагеря. Балашов последовал за ними в 1923 году, перебравшись из Галлиполи в Нови Сад. Именно здесь он не только продолжил ставшие более регулярными дневниковые записи, но и начал вписывать важные письма, а также подшивать их к тем или иным личным заметкам. Тем самым, эго-источник приобрёл многомерность и поэтому в историческом плане отличается высочайшей степенью верифицируемости. Так, в дневнике интересен аспект отношений Балашова с творцом «галлиполийского чуда», генералом Александром Павловичем Кутеповым. Создав Союз Всё — Родине, Балашов с огромным доверием обратился к Кутепову, прося взять шефство над организацией (Балашов 1889-1956: ЛД 1926). Тот ответил изначальным согласием, но в дальнейшем взял самоотвод, прекратил давать любые советы и оказывать помощь. Очевидно, подобная неувязка оказала влияние на будущий активизм Балашова — он не доверял Русскому Обще-Воинскому Союзу (РОВС), и это чувство лишь ширилось, что заметно по записям.
Разумеется, с момента переезда в Бельгию, одной из основных тем записей становится деятельность Балашова в качестве соратника БРП. Он много пишет о своём общении с секретарём Братства, Александром Николаевичем Кольбергом («брат №9»), и с другими «братчиками». Дневник содержит важнейшие биографические детали, позволяющие вскрыть некоторые конспиративные методы работы БРП.
Так, при внимательном чтении записей за 1928 год, мне показалась странной тарабарщина, которой автор очевидно пытался зашифровать описание каких-то важных деталей о работе БРП. Вот в январе Кольберг предупреждает Балашова, что за ним ведётся слежка: «На днях, наконец, получил долгожданную весть 9пшалэстер успокоившую меня за Пшалыбэ, но он пишет: “Имейте на всякий случай в виду, что и на Вас направлено благосклонное внимание ГПУ, и надо быть осторожным, ничего у себя не хранить”. Странное предупреждение. Ничего конкретного. Как же работать, если “ничего у себя не хранить”?». Или вот иной пример такой же, но уже более запутанной несуразицы: «Камаровский и Арианов ракирна сарэнгэ пал саро со кэрдяпэ прэ сов. выставке и накхарэна сарэн, кон авья и со кэрдя одой. Дылэнэ. Взгрею обоих. К 6 час. ждал Росселевича, который не пришел. Написал (№ 205) письмо Н. Е. ван-Зон. Бельвелэ сомас у Кр. Лачэ мирэ, тэракхэл тумэн о Дэвэл и тэподэл о бахт».
Как же вскрыть такое нагромождение кириллицы? Андрей Владимирович во многом был «нормальным» молодым офицером своего времени — образ, который близок к классическому пониманию дореволюционного офицера. Романтичный и усердный, со склонностью к литературе и языкам, он рано начал писать стихи и романсы, опубликовав первый сборник своих стихотворений ещё в России, осенью 1916 года[1]. Из воспоминаний семьи мне было известно, что ещё его отец, Владимир Балашов, часто бывал в известном московском ресторане «Яръ», где кутил с цыганами, с которыми сдружился, свободно изъясняясь на их родном языке. Сын принял лингвистическую эстафету и, овладев языком, также водил общение со многими цыганскими бардами. И вот, поначалу непонятные фразы, записанные кириллицей, оказались не кодовой шифровкой, а цыганским языком! Вооружившись словарём, я провела первичный анализ нескольких подобных записей и удостоверилась, что они переводимы (Истомин, Патаканов 1900).
Таланты Балашова не ограничивались лишь языкознанием: по дневнику легко установить и его авторство многих издательских проектов БРП, и художественное воплощение основных наград Братства (им были разработаны проекты Креста БРП, Ордена для братьев Кавказа и Туркестана). Подводя промежуточный итог, можно констатировать, что личный дневник Балашова является уникальным по своей глубине и богатству источником, необходимым для написания подлинной истории БРП.
Секретарь двойного назначения?
Отдельное место в дневнике занимает шпионский скандал, в центре которого оказался Кольберг, обвинённый в работе на Советы, а также связь «брата №1», Сергея Алексеевича Соколова-Кречетова, с франкмасонством. В 1932 и 1933 годах, Балашов оказался в самом эпицентре раскола БРП и в течение последующих трёх лет вёл настоящую войну против «брата №1», закончившуюся только со смертью последнего в 1936 году. Расколу предшествовали шесть лет близкого общения Балашова с самим Кольбергом, работавшим под псевдонимом «Верный» (какая ирония!)[2]. Даже для специалистов фигура Кольберга остаётся загадочной. Если верить большинству источников, то он был человеком психологически неустойчивым, хитрым, обиженным судьбой — ему очень не повезло со внешностью. Кольберг якобы был вынужден «покупать» себе личную жизнь, а потому постоянно нуждался в деньгах на ненасытную любовницу. Как и в случае с генерал-майором Николаем Владимировичем Скоблиным, предавшим своих друзей, нужда, бедность и желание быстро получить нужные суммы открыли лазейку для советского внедрения. И вот, окружённый ненадёжными людьми, горе-секретарь польстился на предложение некого полковника Хомутова, посулившего деньги в обмен на информацию (Базанов 2013: 245).
И вновь, до некоторой степени такая характеристика — лишь искажение, своего рода «замкнутое эхо», созданное в работах нескольких занимавшихся темой авторов в ситуации отсутствия источников. Никакой отталкивающей внешностью Кольберг не обладал: Балашов сохранит для истории его фото (Николаева-Тандиль, Cazo 2022: лот 14), обычного человека. Впрочем, это не отменяет передачи Кольбергом информации о своих соратниках, чего не смог опровергнуть в своё время даже Владимир Львович Бурцев, знатный интриган и расследователь. Однако в данном случае между чистым предательством за деньги и обманутым доверием есть туманное пятно. Вопрос остаётся дискуссионным.
Результатом шести лет полнокровной корреспонденции стали 1014 страниц писем (Балашов, Кольберг 1926-1932), отложившихся в собрании Балашова, а после продажи перешедших в фонд Гуверовского института войны и мира при Стэнфордском Университете (Hoover Institution Library & Archives, Stanford University). Отношения двух соратников были очень доверительными. Именно из Германии, от Кольберга, в Брюссель тёк новостной ручеёк о работе «братчиков» на границе с Советами, о заброске материалов, о проблемах, провокациях и разоблачениях. Балашов и Кольберг совместно чертили планы будущих публикаций.
Двое «братьев» вращались в тех же кругах и имели множество общих знакомых по всему свету. Учитывая характер подпольной и террористической работы БРП, оба понимали, во что вовлечены. Вот Кольберг делится опытом с Балашовым: «Приготовлено средство на 100 человек […] капнуть на папиросу вместо табака 3–4 капли из ампулки. […] Можно накапать внутрь фуражки, там, где ободок соприкасается с кожей. Действует через всасывание в поры кожи. 20–30 капель. Действие быстрое, судороги и … капут». В одном случае, Кольберг даже направил Балашову фотографии подготовки диверсионной вылазки «братчиков», при оружии и при листовках. С точки зрения самих белых террористов, «дело», казалось бы, идёт успешно.
И тут грянул гром, летом 1932 года — новости о том, что «братчик» «Верный» оказался вовсе не братом, что уж говорить о верности, и передавал данные о БРП англичанам (а скорее всего, и Советам). Реакция различных руководителей БРП была диаметрально противоположной, но переполох состоялся настолько знатный, что центр организации попросту треснул. Больше года Балашов, при поддержке Бурцева и протоиерея Давида Антоновича Чубова (брат №84), настаивал на разборе Верховным кругом БРП всех свидетельств и на полном, доскональном, а главное «открытом» расследовании. Верховный круг же попробовал вывезти Кольберга во Францию, где он был бы предан официальному суду. Альтернативой было похищение его из Берлина, которое могло бы закончиться «братским» судом с печальным для Кольберга концом. Туман объял организацию, и теперь даже опытному Бурцеву становилось неясно, сохранят ли «брату №9» жизнь.
Сам же Кольберг путался в показаниях и пребывал на грани психологического коллапса. В один момент он во всём признавался, а в другой день писал, что всё неправда, или что он был в помутнении. Последнее очевидно: он даже передал личные письма Балашова, адресованные ему, в парижское отделение БРП для анализа. На этот скандал накладывается и второй, а именно вскрывшееся масонство Соколова-Кречетова, на фоне которого выясняется, что в организации были и другие осведомители. Новость о том, что «брат №1» причастен к берлинской ложе «Северного устава» и даже является ее оратором, буквально потрясла Балашова. В сознании многих верующих братьев, активно поддерживаемая в БРП линия православия и веры никак не увязывалась с масонством его основателя. Ходили слухи, что Соколов даже привлекал отдельных братьев в свою ложу, что выглядело абсолютным предательством. Целый ряд европейских отделов (Константинополь, Лион, Южин и др.) во главе с Балашовым выступили единым фронтом против попыток оставить Соколова-Кречетова в организации. Давно и близко знавший Соколова-Кречетова Петр Краснов и писатель Александр Амфитеатров[3] изо всех сил пытались сгладить углы и продолжали настаивать на искреннем патриотизме брата Фор Эвера. Как бы то ни было, многослойная, очень запутанная история БРП ещё ждёт своего часа и своих прилежных исследователей.
«Моральный гарант» БРП
Третьим важнейшим корпусом источников, на который хотелось бы обратить внимание, является объемнейшая переписка Балашова с последним донским атаманом и известнейшим пером русского изгнания, генералом Петром Николаевичем Красновым. Только за неполную декаду, с 1924 по 1933 годы, Балашов и Краснов написали друг другу 338 страниц писем (Балашов, Краснов 1924-1933). Нередко к переписке прикладывались масштабные приложения проектов пропаганды БРП, написанных Красновым, но откорректированных и затем изданных Балашовым. Безусловно, переписка, по счастью перешедшая во владение архива Гуверовского института при Стэнфордском Университете, содержит в себе разгадку ключевой роли Краснова в становлении и деятельности БРП, усложняя его, казалось бы, хорошо изученную специалистами биографию.
Краснов был одним из немногих корреспондентов, с кем Балашов познакомился лично и ещё в годы Гражданской войны, пребывая в Новочеркасске. До 1933 года и подкосившего организацию раскола, переписка носила крайне доверительный, исключительно дружеский характер. Немногие настоящие специалисты по истории БРП придерживаются мнения, что Краснов являлся одним из основателей БРП в 1921 году, наравне с Соколовым-Кречетовым и лейб-гвардейским полковником князем Георгием Николаевичем Лейхтенбергским (Базанов 2013: 39). Материалы балашовского собрания подтверждают эту версию: подпись Краснова стояла на многих статьях в журнале БРП «Русская правда», как и на целой россыпи агитационных летучек, печатаемых Братством в 1927–1933 годах. А сам Краснов неоднократно подтверждал в письмах свое близкое общение с братом Фор Эвером с 1921 года. Переписка с Балашовым демонстрирует, что именно Краснов был автором очень многих анонимных летучек БРП. Благодаря этому корпусу источников, представляется возможным проследить и более крупные пропагандистские акции БРП от момента их зарождения до финального воплощения, к примеру «Открытое письмо к казакам на Дон №8» или «Письмо к русской изгнаннице». По некоторым доступным свидетельствам, его «Открытое письмо» достигло пределов самого Донского региона, а также дополнительно мотивировало казачество в изгнании вливаться в БРП.
Несомненный литературный дар Краснова, помноженный на печатные усилия Балашова, означали, что листовки переиздавались годами. Так, в апреле 1927 года «Открытое письмо» вышло тиражом в 10 тысяч экземпляров, а уже в июне 1928 года — в 20 тысяч. Или, к примеру, «Призыв для Зарубежья», вновь увидевший свет в январе 1929 года, был напечатан вторичным тиражом в 10 тысяч, а в феврале того же года «Призыв генерала Краснова» вышел в 20 тысячах копий. Учитывая такой накал, переживал и сам Краснов, регулярно сетуя, что таким объёмам печатаемого не разойтись. Однако напротив, бухгалтерия Балашова говорит об обратном: десятки тысяч копий уходили в среднем за три-четыре месяца[4]. И это лишь малая часть пропагандистской активности БРП.
Внутри самой организации Краснов играл двойную роль, будучи не столько старшим «братчиком», но скорее «моральным гарантом» организации. Последняя же только выиграла от наличия в её основе такого известного деятеля, романы которого издавались большими тиражами и которыми зачитывались русские белые. Хорошим подтверждением значимости личности Петра Краснова для решения присоединиться в БРП выглядит следующая дневниковая заметка одного молодого брюссельского кадета: «Вчера я всё же решил идти в Б.Р.П. Они хоть что-то делают и у них Краснов. Ему я верю, верю в его честность, любовь к России и в его преданность идее. Не может быть, чтоб он тоже был обманут! Если всё время сомневаться, ничего делать нельзя.» (Крылов 1932)
Ещё одним выгодным отличием Краснова от других «братчиков» была его публичность. После кончины великого князя Николая Николаевича, именно в БРП Краснов видел последний оплот, базу хоть для какой-то активной работы против большевиков. Именно Краснов вёл долгие переговоры с РОВС и Кутеповым, пытаясь привлечь ориентированного на подпольную и подрывную работу генерала сотрудничать с БРП; такие же переговоры велись и со следующим начальником РОВС, генерал-лейтенантом Евгением Карловичем Миллером. Это было вполне реально: на тот момент поддержку БРП уже оказывали дальневосточные генерал-лейтенанты Михаил Константинович Дитерихс и Дмитрий Леонидович Хорват. Однако, чем больше Краснов старался сгладить углы между формально неполитическим РОВС и открыто монархическим БРП[5], тем большее расстояние пролегало между организациями, боровшимися, по сути, в одном строю.
Краснов продолжал открыто поддерживать Братство вплоть до раскола, охватившего его в 1933 году. С разоблачением Кольберга как советского провокатора, со всех концов русского зарубежья в деревню под Парижем, где обитал Краснов, посыпались письма с одной просьбой — возглавить Братство и принять титул «брата №1». Но даже ближний круг и тяжеловесы изгнания — руководитель «Красновского отдела» БРП в Шанхае Георгий Павлович Ларин, митрополит Антоний (Храповицкий), как и сам Балашов — не смогли убедить седого атамана взять бразды братского правления в свои руки.
Расколовшееся братство по мере сил продолжало свою деятельность в приграничье вплоть до конца 1930 годов. Скандал с масонством поутих со смертью Сергея Соколова-Кречетова в 1936 году, след Кольберга исчез без суда и следствия. Мир менялся и история готовила новый виток кровавых событий. БРП так и не было распущено официально, а после кончины светлейшего князя Анатолия Павловича Ливена братство возглавил некий «И.Н.». Братская работа тихо угасала. В 1940 годах брат «Изюмец» начал значится в переписках, как «брат №1», но былого масштаба работы добиться было уже не возможно.
На всех этапах своего развития, история БРП оставила немало свидетельств в архивах А.В. Балашова. Благодаря открытию неизвестных бумаг на чердаке, сотни тайных братьев обрели свои имена и лица, а само БРП заняло устойчивую нишу в истории белой борьбы.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Балашов 1889-1956 – Балашов А.В. Личный дневник, тетради с 1889 по 1956 гг. Частное собрание.
Балашов, Бурцев 1930-1934 – Балашов А.В. Переписка с Бурцевым В.Л., 1930-1934, Hoover Institution Archives (HIA) Andrey Balashov Collection. Документы в процессе введения на сток.
Балашов, Краснов 1924-1933 – Балашов А.В. Переписка с Красновым П.Н., 1924-1933, HIA Andrey Balashov Collection. Документы в процессе введения на сток.
Балашов, Кольберг 1926-1932 – Балашов А.В. Переписка с Кольбергом А.Н. 1926-1932, HIA Andrey Balashov Collection. Документы в процессе введения на сток.
Балашов, Чубов 1927-1933 – Балашов А.В. Переписка с Чубовым Д.А. 1927-1933, HIA Andrey Balashov Collection. Документы в процессе введения на сток.
Крылов 1932 – Крылов П.И. Личный дневник, запись от 7 декабря 1932 г. Частное собрание Плюсниной Е.А.
Базанов 2013 - Базанов П.Н. Братство Русской Правды – самая загадочная организация русского зарубежья. Москва: Посев, 2013. – 420 с.
Будницкий 2003 - Будницкий О.В. Братство Русской Правды – последний литературный проект С.А. Соколова – Кречетова. Москва: НЛО, №64, 2003. – С.114-143.
Истомин, Патаканов 1900 – Истомин П., Патаканов П. Цыганский язык: Грамматика и руководство к практическому изучению разговорной речи. Москва: «Русского Т-ва печатн. и издат. дела», 1900. – С. 206.
Николаева-Тандиль, Cazo 2021-2024 – Николаева-Тандиль Е. О. Archives Andreï Balashov, каталоги аукционов Cazo, Париж. 26/10/2021, 24/03/2022, 6/10/2022, 7/02/2023, 12/07/2023, 26/11/2023, 28/03/2024.
Николаевский 1990 – Николаевский Б.И. Русские масоны и революция. Москва: Терра, 1990. – С.199.
REFERENCES
Balashov 1906-1956 – Balashov A.V. Personal diary, notebooks 1906 -1956. Private collection.
Balashov, Burcev 1930-1934 – Balashov A.V. Correspondence with Burcev V.L., 1930-1934, HIA Andrey Balashov Collection. Unsorted acquisition.
Balashov, Krasnov 1924-1933 – Balashov A.V. Correspondence with Krasnov P.N., 1924-1933, HIA Andrey Balashov Collection. Unsorted acquisition.
Balashov, Kolberg 1927-1932 – Balashov A.V. Correspondence with Kolberg A.N., 1927-1932, HIA Andrey Balashov Collection. Unsorted acquisition.
Balashov, Tchubov 1927-1933 – Balashov A.V. Correspondence with Tchoubov D.A., 1927-1933, HIA Andrey Balashov Collection. Unsorted acquisition.
Kriloff 1932 – Kriloff P.I. Personal diary, note 7 decembre 1932. Private collection of Plusnina E.A., Brussel.
Bazanov 2013 – Bazanov P.N. Bratstvo Russkoi Pravdi – samaya zagadochnaya organizaciya russkogo zarubezhiya. Moscow: Possev, 2013. – 420 pp.
Budnitskiy 2003 - Budnitskiy O.V. Bratstvo Russkoi Pravdi – posledniy literaturniy proekt S.A. Sokolova-Krechetova. Moscow: NLO, №64, 2003. – Pp.114-143.
Istomin, Patakanov 1900 – Istomin P., Patakanov P. Tsiganski yazik : Grammatika i rukovodstvo k prakticheskomu izucheniu razgovornoi rechi. Moscow : « Russkogo tovarishestva pechatnogo i izdatelskogo dela », 1900. – 206 pp.
Nikolaeva-Tendil, Cazo 2021-2024 – Nikolaeva-Tendil Е. О. Archives Andreï Balashov. Cazo, Paris. Auction catalogues. 26/10/2021, 24/03/2022, 6/10/2022, 7/02/2023, 12/07/2023, 26/11/2023, 28/03/2024.
Nikolaevski 1990 – Nikolaevski B.I. Russkie masoni i revoluciya. Moscow : Terra, 1990. – 199 pp.
[1] Согласно дневниковым записям, первый поэтический сборник «Песнь гусара» увидел свет осенью 1916 г., когда Балашов был откомандирован в Борисоглебск (См. Балашов 1889-1956).
[2] Историки также утверждают, что в отношении Кольберга использовался псевдоним «Ломоносов». Однако, мне ни разу не встречался подобный псевдоним в бумагах архива Балашова: разнообразные корреспонденты (Бурцев, Палеолог, Чубов) именовали Кольберга исключительно «Верным».
[3] По данным Бориса Николаевского, Александр Амфитеатров числился в масонских ложах Санкт-Петербурга еще до революции (Николаевский 1990: 151).
[4] Взаимоотношения Краснова с Балашовым заслуживают отдельного рассмотрения. Совместная работа, судя по переписке, была очень масштабна, а оставшиеся в истории свидетельства несколько путают происходившее. В своей работе П.Н. Базанов цитирует одно из писем Краснова, где тот упоминает брата «Изюмца» как человека для бумажной работы и отмечает : «он очень много издал для СССР, но распространять свои издания ТАМ совсем не умеет, и они лежат пачками без движения, что его очень мало беспокоит.» (Базанов 2013: 251). Переписки Балашова с различными отделами БРП и отчеты о распространении материалов показывают обратное. После 1933 года, Краснов неоднократно характеризует «Изюмца», как упертого до маниакальности. На наш взгляд, в сердце данных высказываний лежит личная обида Краснова. Последние месяцы переписки двух братьев проходили в эпицентре конфликта Балашова и Соколова-Кречетова. Краснов, как человек знавший «брата №1» еще с 1921 года, изо всех сил пытался переубедить Балашова на его счет. Балашов же в свою очередь ждал реакции Краснова, который по его мнению, в силу своей значимости мог бы сильной рукой остановить конфликт в БРП. Взаимопонимание так и не было восстановлено, переписка прервалась в 1933 году разочаровав обоих.
[5] Стоит отметить, что БРП заявляло себя как боевую и активистскую организацию, всячески уточняя, что не является партией.
"Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.