Баюк Д. А. Деструктивный ум, или почему в борьбе за сохранение окружающей среды мы обречены на поражение
Аннотация: В статье обсуждается известный с середины XIX века парадокс, возникающий при любой попытке согласовать очевидную способность разума к снижению энтропии с условием подчинения разумной деятельности законам физики. Одно из возможных решений было предложено в начале XXI века американским физиком Джереми Инглендом. Его теория диссипативно-направленной адаптации была замечена не только коллегами-физиками, но и привлекла внимание широкой публики. Прежде всего потому, что объясняет, как рост энтропии, постулируемый вторым начало термодинамики, привел к возникновению жизни. Однако та же самая теория предполагает, что эволюция разума с неизбежностью приводит к деградации среды его обитания.
Ключевые слова: энергия, энтропия, деньги, эволюция, второе начало термодинамики, окружающая среда, адаптация
Автор: Дмитрий Александрович Баюк, кандидат физико-математических наук, историк науки, переводчик, научный журналист. С 2019 года действительный член Международной академии истории науки (Париж) и с 2022 — Независимого института философии (Париж). Сотрудник лаборатории SPHERE Парижского университета, с 2001 по 2021 годы заместитель главного редактора журнала «Вопросы истории естествознания и техники». Email : dmtr.bayuk@gmail.com
Dimitri Bayuk. Destructive mind: why the struggle for the environment protection is doomed to failure
Abstract: The article deals with the paradox, known since the mid-nineteenth century, that arises in any attempt to reconcile the obvious capacity of the mind to reduce entropy with the condition of subordination of reasonable activity to the laws of physics. One possible solution was proposed in the beginning of the twenty-first century by the American physicist Jeremy England. His theory of dissipative adaptation was not only noticed by his fellow physicists, but also attracted the attention of the general public. It explains how the increase in entropy postulated by the second law of thermodynamics led to the emergence of life. However, the same theory suggests that the evolution of the mind inevitably leads to the degradation of its environment.
Keywords: energy, entropy, money, evolution, second law of thermodynamics, environment, adaptation
Author: Dimitri Bayuk, PhD in History and philosophy of science. Effective member of the International Academy for the History of Science (Paris, 2019), member of the Independent Institute of Philosophy (Paris, 2022). Researcher of the laboratory SPHere (université Paris-Cité). In 2001-2021 deputy editor in chief of the quarterly journal Voprosy istorii estestvoznaniya i tekhniki [Studies in the history of science and technology].
Введение
Довольное частое заблуждение, распространяющееся преимущественно среди тех, кто следит за развитием экономической мысли, заключается в том, что деньги — это иллюзия, а истинной валютой и настоящим топливом экономического роста служит энергия. Вот весьма характерное мнение, выраженное одним анонимным блогером:
«Экономикой правят не деньги, а энергия. Деньги — это всего лишь претензия на энергию и ресурсы. Все, что мы добываем, выращиваем, производим и потребляем, требует энергии для производства. Нет энергии — нет производства, нет услуг. Чем больше мы производим / потребляем, тем больше энергии расходуется. И хотя может показаться, что богатые страны каким-то образом отвязали свою экономику от потребления энергии (то есть сумели увеличить ВВП гораздо быстрее, чем потребление энергии), на самом деле все обстоит с точностью до наоборот. Все, что они сделали, — это отправили за границу производство и добычу полезных ископаемых с высокой энергоемкостью, а затем импортировали все необходимое, используя свои переоцененные валюты, тем самым став более независимыми от внешней торговли, чем когда-либо»[1].
У энергии есть принципиальное отличие от денег: она — инвариант для замкнутых систем. Конечно, планета Земля, находящаяся в потоке постоянно изливающихся на нее солнечных лучей, не замкнутая система, однако, поскольку этот поток практически стационарен, почти всю поглощенную солнечную энергию Земля переизлучает в космическое пространство. К этому добавляется энергия, образующаяся при сжигании содержимого земных недр и иных химических реакциях с их участием: например, тех, что протекают в различных аккумуляторных батареях. И на достаточно протяженном временном отрезке энергетический баланс должен быть нулевым: наша планета отдает вовне ровно столько энергии, сколько получает. Вопрос в том, насколько протяженным должен быть этот временной отрезок — на неочевидность возможного ответа указывает хотя бы то, что сейчас активно сжигаются залежи угля и нефти, образовавшиеся десятки если не сотни миллионов лет назад. Но и здесь важно другое: энергетический баланс сохраняется не на космическом, а на локальном уровне, так как почти вся электромагнитная энергия химических связей, выделяемая при сжигании, превращается в тепло и рассеивается в окружающем пространстве.
Деньги, не будучи инвариантом ни в каком разумном масштабе, гораздо лучше отражают экономическую реальность, которая тоже принципиально не инвариантна. Не вдаваясь в подробности трудовой теории стоимости, сошлемся лишь на ее очевидное следствие: если совокупная масса денег соответствует ВВП, то при росте последнего должна расти и первая (согласно экономической теории ей надо расти даже опережающими темпами, чтобы стимулировать кредитование экономический рост будущего).
В физике есть довольно важная функция состояния системы, которая, в отличие от энергии, тоже важной функции состояния системы, не инвариантна, а растет со временем. Но прежде чем обсудить, что это за величина и каков может быть ее экономический смысл, надо сделать еще одно замечание. Энергия как экономическая категория несколько отличается от того, что под энергией понимается в физике. Обсудим эту разницу, начав с последнего.
Вот что говорит по поводу энергии и ее сохранения один из крупнейших физиков ХХ века Ричард Фейнман:
«Существует факт, или, если угодно, закон, управляющий всеми явлениями природы, всем, что было известно до сих пор. Исключений из этого закона не существует; насколько мы знаем, он абсолютно точен. Название его — сохранение энергии. Он утверждает, что существует определенная величина, называемая энергией, которая не меняется ни при каких превращениях, происходящих в природе» (Фейнман 1965, т. 1, с. 71).
Инвариантность энергии — это принципиальное качество самой этой величины, которое позволяет нам определять его на каждом новом уровне развития науки. Для прояснения этой позиции Фейнман со свойственным ему чувством юмора пользуется довольно красочной аналогией:
«Познакомимся с мальчиком, этаким Монтигомо Ястребиный Коготь; у него есть большие кубики, которые даже он не может ни сломать, ни разделить на части. Все они одинаковы. Пускай их у него 28 штук. Мама оставляет его утром дома наедине с этими кубиками. Каждый вечер она подсчитывает, сколько у него кубиков,— она немного любопытна!— и открывает поразительную закономерность: что бы ее сынишка ни вытворял с кубиками, их все равно оказывается 28! Так это тянется довольно долго, и вдруг в один прекрасный день она насчитывает только 27 штук. После недолгих поисков кубик обнаруживают под ковром: ей приходится все обыскать, чтобы убедиться в неизменности числа кубиков. В другой раз кубиков оказывается 26. Снова тщательное исследование показывает, что окно отворено; взглянув вниз, она видит два кубика в траве. В третий раз подсчет дает 30 кубиков! Это приводит маму в полное замешательство, но потом она вспоминает, что в гости приходил соседский Кожаный Чулок, видимо, он захватил с собой свои кубики и позабыл их здесь. Она убирает лишние кубики, затворяет плотно окно, не пускает больше гостей в дом, и тогда все опять идет как следует, пока однажды подсчет не дает 25 кубиков... Правда, в комнате имеется ящик для игрушек, маме хочется и в него заглянуть, но мальчик кричит: «Не открывай мой ящик!» и начинает рёв; мама к ящику не допускается. Как же быть? Но мама любопытна и хитра, она придумывает выход! Она знает, что кубик весит 500 г; она взвешивает ящик, когда все 28 кубиков на полу, он весит 1 кг. Когда в следующий раз она проверяет количество кубиков, она опять взвешивает ящик, вычитает 1 кг и делит на 500 г. Она открывает, что
Но дело на этом не заканчивается. Дети продолжают разные фокусы с кубиками, и мама оказывается перед все новыми и новыми испытаниями. То ей приходится измерять воду в баке с водой, убеждаясь, что какая-то часть кубиков оказалась там, то делать что-то еще более неожиданное, и тем не менее каждый раз, несколько усложнив приведенную формулу и добавив в нее какие-то новые члены, она добивается того, что постоянная величина в правой части всегда остается постоянной.
«В чем же аналогия между этим примером и сохранением энергии? Самое существенное, от чего надлежит отвлечься в этой картинке,— это что кубиков не существует. […]
Важно понимать, что физике сегодняшнего дня неизвестно, что такое энергия. Мы не считаем, что энергия передается в виде маленьких пилюль. Ничего подобного. Просто имеются формулы для расчета определенных численных величин, сложив которые, мы получаем число 28 — всегда одно и то же число. Это нечто отвлеченное, ничего не говорящее нам ни о механизме, ни о причинах появления в формуле различных членов».
Но откуда нам может быть известно, что такую формулу в любых обстоятельствах будет возможно написать? Не может ли получиться так, что когда-то нам придется признать бесследное исчезновение одного из несуществующих кубиков? Нет, существование сохраняющейся энергии гарантирует математическое правило, точнее говоря теорема, согласно которой существование сохраняющейся энергии оказывается следствием независимости любого физического процесса от момента его начала: важно не то, когда он начался, а то, как и сколько времени он протекает.
Но ясно, что с экономической точки зрения скупка инвариантов — это абсурд. Мы не будем покупать несуществующие кубики только для того, чтобы утопить их в воде. Покупая бензин на бензоколонке и заливая его в бензобак своего автомобиля, мы не думаем о том, что, сгорев в двигателе внутреннего сгорания, он превратится в водяной пар и некоторое количество других более или менее сложных химических соединений, выброшенных в атмосферу, а также в ускоренное движение атомов автомобиля и окружающего его воздуха, которые, постепенно возвращаясь в состояние покоя, отдадут свою механическую энергию фотонам инфракрасного излучения. Похожая череда превращений случится и с электроэнергией, которую энергетические компании поставляют в розетки жилых домов. Вся эта энергия уйдет на нагревание окружающей среды, некоторого ускорения окислительных процессов в ней же и на освещение окружающего космоса.
Отдаваемые деньги платятся за определенный набор услуг, получая которые мы можем с большим комфортом и за меньшее время добраться из точки А в точку В, согреться в холодное время года или охладиться в жару, осветить свое жилище в темное время суток или превратить добытые из-под земли бесформенные глыбы руды в автомобиль, поезд или самолет, которые обеспечивают нам быстрое и комфортное перемещение из точки А в точку В. Количественно энергия, которую можно получить в единицу времени из текущего горного ручья, может не отличаться или даже превосходить ту, которую можно получить в ту же единицу времени из розетки дома, но в большинстве ситуаций воспользоваться розеткой значительно удобнее, чем горным ручьем, именно за это удобство и приходится платить. «Цена киловатт-часа» — не более чем конвенциональная формула, за которой скрываются трудозатраты на создание инфраструктуры с плотинами, турбинами и линиями электропередач, работа обслуживающего персонала уже для существующей инфраструктуры, разного рода сопутствующих изделий, помогающих делать удобное еще более удобным. Оплата киловатт-часа оказывается, таким образом, платой не за сам киловатт-час, который в любом случае покинет покупателя, не похудев ни на полпроцента, а за ту упаковку, в которой мы его получаем и которая наверняка будет уничтожена при потреблении, потому что, как бы мы не распорядились взятым из розетки киловатт-часом, обратно в розетку его вернуть уже не удастся.
В физике эта упаковка называется энтропией.
«Правда заключается в том, что энергии у нас в избытке, но мы ее не потребляем. Вовсе не энергия нужна, чтобы заставить мир крутиться. Нужна низкая энтропия», — утверждает Карло Ровелли в своей книге «Срок времени» и затем уточняет:
«Мир крутится не благодаря источникам энергии, а благодаря источникам низкой̆ энтропии. Без низкой̆ энтропии энергия растеклась бы равномерным теплом — и мир пришел бы в состояние теплового равновесия, где больше нет различия между прошлым и будущим и поэтому ничего не происходит» (Ровелли 2020, с. 146).
Иначе говоря, то что в экономике называют энергией, физики называют энтропией. Но есть существенное различие: когда энергия (в экономическом смысле) расходуется, энтропия (в физическом) производится. Чтобы избежать этого противоречия, еще в начале ХХ века французский физик Леон Бриллюэн предлагал заменить понятие энтропии на другое — негэнтропию, равную энтропии со знаком минус. Он ссылается при этом на Эрвина Шрёдингера, напоминая, что в книге «Что такое жизнь с точки зрения физики» есть даже целый раздел, озаглавленный «Питание отрицательной энтропией», где Шредингер утверждает: «Отрицательная энтропия — это то, чем организм питается», только Бриллюэн формулирует эту мысль на свой лад: «Энергия, содержащаяся в пище, не имеет существенного значения, так как сохраняется и никогда не теряется; важную роль играет именно негэнтропия» (Бриллюэн 1960, с. 157).
Конечно, использование отрицательных величин в экономике ничуть не удобнее использования величин, возрастающих от употребления, поэтому бриллюэновская негэнтропия не прижилась ни в экономике, ни в физике, ни в биологии. Этот подход прижился в теории информации и теории массового обслуживания, но там как раз снижение неопределенности, а значит и уменьшение энтропии напрямую связаны с ростом информации. И в мире информации ее производство (снижение энтропии) легко монетизируется: писателю или журналисту платят за символ или за слово, программисту платят за строчку или оператор программного кода. В экономике при кажущемся различии происходит примерно то же самое: это домовладелец думает, что платит за электроэнергию, а хозяину энергетической компании для производства этой электроэнергии надо купить уголь, нефть, уран — одним словом, какой-то энергоноситель. Превращая электромагнитную энергию химических связей или энергию сильного взаимодействия, связывающую нуклоны атомного ядра, в тепло, энергетическая компания позволяет домовладельцу сбросить в процесс соответствующей химической или ядерной реакции производимую им энтропию. Несколько менее очевидно обстоит дело с гидро- или приливными электростанциями. В этом случае произведенная энтропия сбрасывается в процесс с участием солнечных фотонов: каждый фотон, прилетающий к Земле от Солнца, несет с собой значительно больше энергии, чем фотон, который Земля излучает в космическое пространство. Закон сохранения энергии требует, следовательно, чтобы на один солнечный фотон пришлось много земных. Там где больше частиц, там больше и энтропия. Благодаря низкой энтропии, получаемой от Солнца, происходит круговорот воды в природе и текут реки. Из-за нее же дует ветер. Разбиваясь о лопасти гидротурбины или ветряка, законсервированная в направленном механическом потоке жидкости или газа энергия, превращается поэтапно в хаотическое тепловое движение молекул той же жидкости, того же газа, проводов, по которым течет ток, или воздуха над электроприборами. Потребителю и в этом случае предоставляется услуга по избавлению от лишней энтропии под видом потребления некой энергии.
Проблема же заключается в том, что энергоносителей много, способов избавиться от лишней энтропии еще больше, а учитывать ее в битах, когда вы не сидите за компьютером, а плавите, например, металл в домне или ведете самолет через облака, довольно кропотливая задача. Если бы единственным источником низкой энтропии на Земле была нефть, эта задача решалась бы значительно проще: добываете ли вы энергию или сбрасываете ненужную энтропию, тут и неважно — в любом случае нефть была, и ее больше нет. Поэтому что бы ни происходило — варится ли на плите суп, летит ли в небе самолет — можно посчитать, сколько на совершение такой работы (то есть производства соответствующего количества энтропии) надо сжечь некой условной нефти. TOE — международно принятая единица измерения, которая говорит, сколько тонн этой условной нефти надо уничтожить (например, сжечь), чтобы потребитель смог экспортировать в процесс горения произведенную им энтропию. С экономической точки зрения потреблен некий ресурс (сгорело условное топливо) и оказана некая услуга (потребитель избавился от лишней энтропии). С физической точки зрения выросла энтропия системы (в соответствии со вторым началом термодинамики). С экологической точки зрения ухудшилось состояние окружающей среды.
Но откуда берется низкая энтропия так называемых энергоресурсов? И в чем заключается функция разума, который способен производить информацию, то есть негэнтропию, а энтропию, стало быть, снижать?
Начнем с первого вопроса. Большинство энергоресурсов на Земле — нефть, газ, дрова, уголь — формируются под действием солнечного света и представляют собой своего рода аккумуляторы низкой энтропии солнечных фотонов. Источник атомов урана тоже космический и значительно более далекий — сверхновые звезды, во время взрыва которых только и могут образовываться в природе элементы тяжелее железа. Уран аккумулирует низкую энтропию из источника, сохраняющего значительно более низкие ее значения. Поэтому для оказания тех же самых услуг (например, в форме электроэнергии) требуются значительно меньше урана, чем нефти.
Ответить на второй вопрос сложнее. Начнем с важного замечания Карло Ровелли:
«Великая космическая история движется вперед возрастанием энтропии Вселенной.
Только возрастание энтропии в космосе происходит не так быстро, как спонтанное расширение газа в пустом баллоне: оно идет постепенно и требует времени. Даже гигантской поварешкой размешать такую большую вещь, как космос, получается довольно медленно. А главное — там есть свои закрытые двери, препятствия для роста энтропии, и свои едва проходимые узкие места.
Например, дрова, уложенные в поленницу и предоставленные сами себе, могут пролежать довольно долго» (Ровелли 2020, с. 148).
Конечно, со временем эти дрова тоже будут как-то портиться: их будут есть жучки, они станут гнить — но если процесс гниения пойдет при дефиците кислорода, они превратятся в уголь с более низкой энтропией на единицу массы. Лучше всего справиться с энтропией, спрятанной в дровах, помогут относительно сложные структуры. Например, горящая спичка. Для ее возникновения нужны еще более сложные структуры: спичечный коробок и рука человека. Чтобы справиться с закрытыми дверьми, за которыми хранятся наиболее впечатляющие запасы низкой энтропии — в виде нефти или урана — нужны еще более сложные структуры: нефтедобывающая промышленность, атомные реакторы, исследовательские институты органической химии и ядерной физики.
За пионерские работы, проясняющие, как и откуда эти структуры могли взяться, в 1977 году бельгийский физик и русский эмигрант Илья Романович Пригожин получил Нобелевскую премию. В конце ХХ — начале XXI веков американский физик Джереми Ингланд стал автором весьма неожиданной теории, которая, хотя и не принесла ему пока Нобелевской премии, но уже потрясла многих, в частности героев романа Дэна Брауна «Происхождение» (2017):
«Лэнгдон и Амбра в напряжении чуть подались вперед.
На экране появилось еще одно лицо.
– Если Ингленд докажет свою теорию, – говорил лауреат Пулитцеровской премии историк Эдвард Дж. Ларсон, – он обессмертит свое имя. И встанет в один ряд с Дарвином.
„Господи!“ – мысленно воскликнул Лэнгдон. Он думал, Джереми Ингленд просто «что-то открыл», но, похоже, речь идет о настоящем прорыве в науке.
[…]
На экране появился молодой человек – Джереми Ингленд. Высокий, худой, с растрепанной бородкой и спокойной, почти мечтательной улыбкой. Он стоял у доски, исписанной уравнениями.
– Прежде всего, – скромно и благожелательно говорил Ингленд, – хочу обратить ваше внимание на то, что эта теория не подтверждена экспериментом. Пока это только гипотеза. – Он застенчиво пожал плечами. – Но если она подтвердится, последуют далеко идущие выводы.
Джереми начал излагать свою гипотезу, которая, как и многие идеи, «потрясающие основы», оказалась очень простой.
Насколько понял Лэнгдон, идея Джереми Ингленда состояла в том, что Вселенная существует с одной-единственной целью.
Рассеивать энергию.
Проще говоря, если где-то случится концентрация энергии, природа стремится к тому, чтобы эту энергию рассеять» (Браун 2018).
В науке гипотеза Ингланда получила называние диссипативно-направленной адаптации. Слово «диссипация», замененное в романе Брауна «рассеянием», подразумевает равномерное распределение энергии, поглощенной некой группой молекул, между всеми степенями свободы. Энтропия при этом растет, но если энергии много, а группа молекул достаточно велика, то попутно возникают все более и более сложные системы, тем самым, как и предполагал Шрёдингер, возможность самоорганизации вплоть до возникновения жизни и разума заложена в сами физические законы. И если рассматривать это положение как гипотезу, то тут даже нет ничего нового и удивительного. Что тут ново и удивительно, это догадка: ничто не умеет так ловко справляться с «едва проходимыми узкими местами» и пробивать «закрытые двери», как разумная жизнь.
«– Мы знаем, что природа предпочитает беспорядок и возрастание энтропии, – говорил Ингленд. – Поэтому очень удивляемся, когда сталкиваемся с примерами самоорганизации материи.
На экране снова появились знакомые фотографии – вихрь торнадо, рябь на песчаном пляже, снежинки.
– Все это, – говорил Ингленд, – примеры так называемых «диссипативных структур» – то есть такого расположения частиц, которое позволяет системе более эффективно рассеивать энергию.
Ингленд быстро объяснил, что торнадо – это лучший способ уничтожить зону высокого давления, преобразовав потенциальную энергию в кинетическую, и в результате вращения вихря максимально быстро рассеять ее в атмосфере. То же происходит и с песчаными волнами на берегу, чьи гребни удерживают самые быстрые песчинки и «забирают» их энергию. Снежинки максимально рассеивают солнечную энергию, поскольку представляют собой многогранные структуры, равномерно отражающие свет во всех направлениях и тем самым рассеивающие его.
– Попросту говоря, – продолжал Ингленд, – природа самоорганизуется, чтобы эффективнее рассеивать энергию. – Он улыбнулся. – Природа пользуется упорядоченными структурами, чтобы быстрее достичь беспорядка. Упорядоченные структуры увеличивают беспорядок системы и тем самым увеличивают энтропию.
Лэнгдону никогда не приходило это в голову, но, очевидно, Ингленд был прав. Примеры повсюду. Взять хоть грозовую тучу. Когда она «упорядочивается» и копит электрический заряд – природа создает условия для разряда молнии. Иными словами, законы физики формируют механизмы для рассеивания энергии. Удар молнии переносит накопленную тучей энергию в землю и рассеивает там, увеличивая общую энтропию системы.
Элементы порядка в природе, понял Лэнгдон, это орудия достижения хаоса.
Лэнгдон меланхолично подумал, что ядерные бомбы с точки зрения энтропии – очень эффективные упорядоченные системы для создания хаоса».
Художественная картина вполне согласующаяся с профессиональной точкой зрения Карло Ровелли:
«[…] непрерывное и неудержимое перемешивание всего на свете, освобождение от порядка небольшого числа конфигураций, открывающее доступ к бескрайнему простору беспорядка, заставляет события в мире случаться и творит его историю. Вся Вселенная подобна горé, постепенно расползающейся и оседающей в долину. Подобна постепенно разваливающейся конструкции» (Ровелли 2020, с. 152).
Чем разумнее человечество, чем более сложные структуры оно создает и чем более сложной структурой оказывается само, тем быстрее расползается и оседает в долину эта гора. И это ускорение зашито в сами физические законы, противопоставить им нечего. Звучит безнадежно? Но все не так плохо. Вопреки отчаянно пропагандируемой некоторыми с загадочными целями заведомо ложной теории, Земля — это не сота бесконечной плоскости, накрытая непроницаемым куполом, а одна из планет в несопоставимой с ней по размерам Солнечной системе, окруженной Вселенной еще более протяженной, а возможно и вообще бесконечной. Макс Тегмарк, знаменитый физик, директор Института будущего жизни и автор книги «Жизнь 3.0: как остаться человеком в эпоху искусственного интеллекта», напоминает нам:
«Гравитация […] старается сделать нашу Вселенную не однообразной и скучной, а все более разнообразной и интересной. Благодаря этому гравитация превратила нашу скучную раннюю Вселенную, которая была абсолютно однообразна, в сегодняшний прекрасный и сложный космос, наполненный галактиками, звездами и планетами. Благодаря гравитации во Вселенной сегодня колоссальный разброс температур, который позволяет жизни процветать, лавируя между горячим и холодным: мы живем на теплой комфортной планете, которая сначала поглощает солнечную энергию, пришедшую с поверхности нагретого до 6 000 °C светила, а потом излучает ее, отдавая холодному космическому пространству, температура которого всего на три градуса отличается от абсолютного нуля» (Тегмарк 2019, с. 384).
Пока разрушительное действие разума ограничивается нашей планетой и ближним околоземным пространством. Довести их до полного перемешивания человечеству удастся достаточно быстро, если только оно не прекратит свое существование или не перестанет быть разумным. Но такой вариант до некоторой степени противоречил бы физическим законам. Более благоприятный вариант — расширить сферу своей разрушительной деятельности, охватив как минимум ближайшие к нам планеты Солнечной системы, хотя тот же Макс Тегмарк видит и значительно более далекую перспективу:
«На мой взгляд, наиболее вдохновляющее из когда бы то ни было сделанных научных открытий заключается в том, что мы хронически недооцениваем будущий потенциал жизни. Нет нужды ограничивать наши устремления и мечты отрезком в сотню лет, отведенных для жизни среди болезней, нищеты и невежества. Напротив, благодаря развитию технологий [речь прежде всего о технологиях AI. — ДБ] жизнь получает возможность процветать миллиарды лет, и не только здесь, в Солнечной системе, но и по всему космосу, гораздо более интересному и необъятному, чем могли себе представить наши предки. Ему даже небо не предел» (с. 312).
В этом контексте имперская идея экспансии «от моря и до моря» и роль астрономии — теперь более широко понимаемой, как наука о космосе — в этом процессе приобретают совершенно новое и значительно более оптимистическое значение. Разум, как деструктивный фактор во Вселенной, сохраняется до тех пор, пока в состоянии находить закрытые двери и узкие места.
Библиографический список
Браун 2018 — Браун, Дэн. Происхождение: роман / пер. с англ.: И. Болычев, М. Литвинова-Комненич. Москва: АСТ, 2018.
Бриллюэн 1960 — Бриллюэн, Леон. Наука и теория информации / пер. с англ.: А. А. Харкевич. Москва: Физматгиз, 1960.
Ровелли 2020 — Ровелли, Карло. Срок времени / пер с итал.: Д. А. Баюк. Москва: АСТ, Corpus, 2020.
Тегмарк 2019 — Тегмарк, Макс. Жизнь 3.0: быть человеком в эпоху искусственного интеллекта / пер. с англ.: Д. А. Баюк. Москва: АСТ, Corpus, 2019.
Фейнман 1965 — Фейнман, Ричард Филлипс, Роберт Б. Лейтон, Мэтью Сэндс. Фейнмановские лекции по физики: в 9 томах / пер с англ.: А. В. Ефремов и др.; ред.: Я. Смородинский. Москва: Мир, 1965.
"Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.