Алексей Ластовский
Мониторинг исторической политики в Беларуси (май – июль 2024 года)
Aliaksei Lastouski
Monitoring of the Politics of History in Belarus (May – July 2024)
Аннотация. Мониторинг осуществляется на основе коллекции медиатекстов, опубликованных в белорусских СМИ (как государственных, так и независимых), которые подвергнуты качественному анализу.
Автор: Алексей Ластовский, кандидат социологических наук, академический директор Белорусского института публичной истории. E-mail: lastowski18@gmail.com ORCID ID: https://orcid.org/0000-0002-5034-7454
Corresponding author: Aliaksei Lastouski, PhD (candidat sociologicheskich nauk), Academic Director of the Belarusian Institute of Public History. E-mail: lastowski18@gmail.com ORCID ID: https://orcid.org/0000-0002-5034-7454
Характеристики периода
Историческая политика в Беларуси остается в прямой зависимости от общей политической ситуации в стране, однако историческая проблематика явно ушла из приоритетов и не является столь дискурсивно доминирующей, как в 2021–2022 годах. Сразу после протестов 2020 года и где-то до 2022 года был выбран курс на трансформацию государственного проекта идентичности на основе особой исторической памяти, что нашло отражение в символическом обозначении времени – Год национального единства, Год исторической памяти. Но на основе мониторинга лета 2024 года можно утверждать, что приоритеты меняются и интерпретация истории постепенно уступает свои лидирующие позиции в политическом дискурсе белорусских властей. В основном речь идет об инерционном продолжении контура исторической политики, сформировавшегося в 2021–2022 годах, когда стартовали и некоторые новые значимые инициативы (признание геноцида белорусского народа). В 2024 году – мы наблюдаем лишь повторение придуманных ранее формул.
При этом анализируемый период (май – июль) выделяется на общем фоне календарного цикла, поскольку именно в это время отмечаются основные государственные праздники Республики Беларусь (День Независимости, День Победы), а также 22 июня – начало Великой Отечественной войны. С прошлого года 22 июня присвоен памятный статус – День национальной памяти жертв Великой Отечественной войны и Геноцида белорусского народа. Как видно из названия, этот памятный день напрямую связан с новой инициативой по признанию геноцида белорусского народа и поэтому приобретает особое значение. Кроме того, в это время также отмечалось 30-летие пребывания Александра Лукашенко у власти, что также привлекло повышенное внимание. Таким образом, этот период выглядит достаточно «горячим», когда угасший интерес к историческим темам приобретает новую интенсивность за счет привязанности к памятным событиям.
Долгосрочные тенденции
Сворачивание официального исторического нарратива к периоду Великой Отечественной войны. Это очень хорошо отражается в публикациях в государственных СМИ, где почти все публикации сводятся к упоминаниям о подвиге народа или жертвах войны. Небольшое исключение обычно делается для периода, когда Западная Белоруссия входила в состав межвоенной Польши, но такие публикации в годовом памятном цикле обычно хронологически привязываются ко Дню народного единства (17 сентября), а в рассматриваемый период замечена только одна тематическая публикация об ужасах лагеря в Березе-Картузской. При этом у белорусских властей есть амбиции обладать полноценным историческим нарративом белорусской государственности, но на уровне публикаций в СМИ это практически не находит отражения. В период 2021–2022 годов формирования текущего нарратива были попытки определить оценки других исторических периодов, но сейчас это не находит отражения в медиасфере. Эту тенденцию можно назвать «избеганием нарратива», когда интеллектуальных ресурсов для определения всей истории Беларуси явно не хватает, поэтому выбирается один бастион и за него идет борьба.
Археологизация профессионального исторического поля. Практически единственная деятельность профессиональных историков (речь идет об Институте истории, БГУ и т. д.), которая находит отражение в государственных СМИ, – это новые археологические находки. В связи с этим даже возрос интерес к археологической деятельности, некоторые исследовательские проекты вошли в сферу государственных интересов (исследования поселения в Менке находятся под непосредственным патронажем премьер-министра). Несомненно, на такое повышение статуса археологии влияет тот факт, что директор Института истории НАН Беларуси Вадим Лакиза является профессиональным археологом. Похоже, что археология воспринимается как «безобидная» деятельность, избегающая сложностей интерпретации национального нарратива.
Бюрократизация исторического нарратива. Еще более примечательно, что волна «обращений к исторической памяти», постоянных ссылок на то, что мы помним свою историю, никоим образом не влияет на присутствие профессиональных историков в государственных СМИ. Напротив, профессиональные знания воспринимаются как недостоверные, которые могут нанести вред исторической правде. Любимая роль хранителя памяти для государственных СМИ – какой-нибудь краевед или сотрудник местного музея, рассказывающий индивидуальную историю героя войны. Эта стратегия позволяет избежать любого использования критических методов или нежелательных обобщений. При этом основную роль в поддержании дискурса исторической памяти берут на себя белорусские чиновники (некоторые из них занимались профессиональной историографией, но долгое время занимали должности чиновников, как, например, Вадим Гигин, Игорь Марзалюк, Вячеслав Данилович, Александр Коваленя). При этом некоторые инициативы возглавляют и бюрократические структуры, например, Генеральная прокуратура продвигает тему геноцида белорусского народа, а недавно к ней присоединился и МИД.
Инновации
Как отмечалось выше, можно наблюдать некоторый застой государственной исторической политики, когда после периода активного поиска новых форм (2020–2022 гг.) происходит окостенение, бесконечное повторение одних и тех же предложений, своеобразная «ритуализация памяти».
Происходит полное сжатие исторической политики к теме Великой Отечественной войны, что отмечалось выше, при этом характерно снижение количества содержательных публикаций на военную тематику в государственных СМИ, где рассказывалось бы о конкретных историях «геноцида». Даже Генеральная прокуратура Республики Беларусь, выступавшая главным ньюсмейкером по теме белорусского геноцида, существенно сократила свое присутствие в СМИ, хотя и провела пресс-конференцию в рассматриваемый период (25 июня). На самом деле за эти три месяца публикация результатов расследования дела о геноциде белорусского народа была очень скромной, лишь выяснение фамилий убитых в Ивьевском районе и обнаружение единственного жетона бойца Красной Армии на месте массового захоронения в Уручье. Результаты очень скромные для инициативы, которая выглядела как важнейшее государственное предприятие.
Поэтому по большей части сохранение исторической памяти, если речь идет о рассматриваемом периоде, сводилось к публичной риторике. Понятно, что основные дискурсивные рамки установлены (подвиг народа, мы помним о жертвах), но в это время мы наблюдаем и очень интересный феномен стойкой интерпретации Великой Отечественной войны, когда практически все спикеры в белорусских государственных СМИ начинают хором повторять одни и те же фразы. При этом из обсуждения практически исчезает тема коллаборационизма, предательства, которая ранее плодотворно служила очернению белорусской оппозиции. Вполне возможно, что политический раскол уже не так угрожает выживанию белорусской политической системы, поэтому больше подчеркивается единство белорусского народа в Великой Отечественной войне.
«Переписывание» истории войны западными странами становится основной темой освещения исторических тем государственными СМИ. Практически в каждом выступлении белорусских чиновников на тему войны можно найти припев этой основной темы. Возьмем, к примеру, несколько цитат из выступлений, посвященных Дню национальной памяти жертв Великой Отечественной войны и Геноцида белорусского народа (22 июня):
Виталий Уткин (депутат Палаты представителей Национального собрания Республики Беларусь): «Мы, потомки Победителей, обязаны в борьбе с пропагандистской машиной озверевшего Запада донести до всех народов мира правдивую суть фашизма».
Александр Вольфович (Государственный Секретарь Совета безопасности Республики Беларусь): «Вторая мировая война была спровоцирована политиками тех стран, которые пытаются переписать историю».
Николай Бузин (депутат Палаты представителей Национального собрания Республики Беларусь): «Наш народ должен был быть уничтожен. Мы преодолели все. Мы сумели восстановиться и возродиться из пепла. Но те, кто много лет назад шел на нас с войной, сегодня пытаются нам диктовать собственную волю, рассказывать о том, как мы должны жить».
Алексей Беляев (политолог): «Но как тогда, так и сейчас коллективный Запад видит нашу территорию, наш большой советский народ (а сейчас русский и белорусский) в качестве своего противника и врага. Они не оставляют попыток нанести нам какой-то урон».
Наталья Кочанова (председатель Совета Республики Национального собрания Республики Беларусь): «Спустя всего восемь десятилетий благополучной жизни планета вновь оказалась на пороге глобального конфликта. Очередной неверный шаг циничных западных политиков может оборвать тонкую ткань мирного времени, обрекая большую часть человечества на неминуемую гибель. Белорусский народ, как никто знающий цену мира и победы, сохраняет историческую память и решительно защищает историческую правду, дабы не повторить событий прошлого».
Происходит определенная смысловая деформация: конкретный исторический враг (нацистская Германия) превращается в аморфный «коллективный Запад», который становится своего рода универсальным явлением, преодолевающим временные и географические границы. Если в 2021–2022 годах характерным тропом были обвинения стран Запада в «переписывании истории» и «уничтожении памяти» (особенно остро воспринималось разрушение памятников советским солдатами в некоторых странах Европы), то логика государственной пропаганды идет дальше: теперь «коллективный Запад» обвиняется в развязывании Второй мировой войны и в геноциде белорусского народа. Здесь речь идет хотя бы не о каком-то соотнесении с исторической реальностью, а о мобилизации посредством политики ненависти к врагу, и такими врагами риторически объявляются западные страны.
Понятно, что эта риторика приобретает смысл лишь в ситуации российской агрессии на Украине, когда Вторая мировая война рассматривается через призму реального противостояния. С другой стороны, подобная риторическая стратегия может быть истолкована и как демонстрация союзнической роли в борьбе России с Украиной, которая пользуется поддержкой стран Запада, при этом для объявления себя союзником не требуется особых ресурсов.
Обратной стороной этого феномена «поворота на Запад» является еще один дополнительный общественный феномен рассматриваемого периода – серия публикаций интервью с иностранцами, восхваляющих исторический подвиг белорусского народа. Этот сериал был приурочен ко Дню Независимости (3 июля): «Политолог из Франции: национальная память живет в сердце каждого белоруса»; «Маттео Педжио: народ Италии хочет вместе с белорусами сохранить историческую правду»; «Итальянский журналист: роль Советского Союза в победе над фашизмом нельзя недооценивать»; «Мы помним, что нас спас советский народ – французы поблагодарили белорусов за сохранение исторической памяти»; «Беларусь – пример для всего мира в сохранении истории – польский общественный деятель»; «Белорусский народ больше всех пострадал в Великой Отечественной войне – Хайнц Вемайер из Германии».
Чтобы понять контекст, важно обратить внимание на оценку Вадима Гигина, который выразил благодарность за продвижение темы геноцида белорусского народа не только Генеральной прокуратуре, но и МИД. Логически следует, что данная серия выступлений иностранцев могла быть подготовлена белорусским МИД, для чего была мобилизована развитая сеть «друзей белорусского народа». Однако это явная симуляция деятельности. Концепция «геноцида» работает тогда, когда факт массового истребления признается другими странами, и у белорусских акторов, инициировавших раскрутку темы геноцида белорусского народа, с этим возникают существенные проблемы. Международная научная конференция, которую обещала провести Генпрокуратура, так и не состоялась, со стороны России было получено лишь частичное признание (на уровне заявлений российских чиновников). И в таком случае, когда от МИД требуется добиться международного признания, ничего лучше, чем использовать сеть своих контактов, не придумали. С другой стороны, эта сеть контактов весьма ограничена, в нее входят одни и те же персонажи, полностью маргинализированные в западном общественном и политическом пространстве. Очевидно, что подобные меры могут хорошо выглядеть лишь в отчетах о проведенной деятельности, но никак не влияют на имидж Беларуси за рубежом и уж тем более не способствуют реальному продвижению темы геноцида белорусского народа.
Государственная пропаганда и контрпропаганда
Анализируемый период показывает, что по сравнению с 2021–2022 годами работа негосударственных СМИ изменилась достаточно существенно с точки зрения исторической политики. Если в тот период белорусские власти были активным игроком, выдвигая новые инициативы, то сейчас негосударственные СМИ явно адаптировались к этой ситуации. Здесь звучат не просто критические высказывания в адрес государственных инициатив, нередко встречаем детальный и обстоятельный анализ некоторых попыток белорусских властей утвердить свои позиции на историческом поле. В этом плане характерен случай публикации о лагере в Березе-Картузской с явной целью дискредитации польской политики, как направленной на геноцид белорусского народа. Эта пропагандистская статья получила жёсткий и профессиональный анализ, который практически не оставил камня на камне от «геноцидной» аргументации. Иногда негосударственные СМИ даже начинали работать заранее и заранее готовили материалы к ключевым датам памятного календаря (День Победы, День Независимости). В этом случае негосударственные СМИ могут использовать потенциал многих профессиональных преподавателей и исследователей из белорусских академических учреждений, попавших под политические репрессии, что позволяет им делать материалы, значительно превышающие возможности государственного пропагандистского аппарата. Но в то же время остаются некоторые структурные проблемы: 1) преобладающая анонимность экспертного поля, что связано с опасением дальнейших репрессий даже для тех, кто покинул Беларусь; 2) история Второй мировой войны, а особенно оккупации и коллаборационизма, остается слабым местом. Понятно, что эти проблемы носят системный характер и не поддаются исправлению оперативными вмешательствами.
"Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.