Эрлих С.Е. «Самый известный и наименее осмысленный момент истории российских евреев». Рец.: Zipperstein, Steven J. Pogromul. Chișinăul și înclinarea balanței istoriei [Погром. Кишинев и крен истории ] / Steven J. Zipperstein; traducere din engleză de Cristian Fulaș. – Ed. 1-a. – [Chişinău] : Cartier, 2024 (Bons Offices). – 227, [1] p.
Аннотация: Рецензент отмечает, что автор уделяет большее внимание не истории Кишиневского погрома 1903, а его историческим последствиям. В числе главных последствий: поэма «Сказание о погроме» Хаима Бялика (1904), изданное и отредактированное Павлом Крушеваном «евангелие» мирового антисемитизма «Протоколы сионских мудрецов» (1903), пьеса «Плавильный котел» Израэла Зангвилла (1908), «Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения» (1909). Отмечается роль автора в спасении рукописи дневника Павла Крушевана. Указываются фактические ошибки и предлагается в будущем устранять подобные неточности в тесном сотрудничестве с исследователями из Восточной Европы.
Ключевые слова: Кишиневский погром 1903, антисемитизм, «Сказание о погроме», «Протоколы сионских мудрецов», «Плавильный котел», «Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения», Павел Крушеван, Хаим Бялик, Майкл Дэвитт, Яков Бернштейн-Коган
Автор: Эрлих Сергей Ефроимович, доктор исторических наук, главный редактор журнала «Историческая экспертиза». Email: istorexorg@gmail.com
Ehrlich S.E. “The Best Known of all Moments in the Russian Jewish Past and the One Most Persistently, Lavishly Misunderstood”. Rev.: Zipperstein, Steven J. Pogromul. Chișinăul și înclinarea balanței istoriei / Steven J. Zipperstein; traducere din engleză de Cristian Fulaș. – Ed. 1-a. – [Chişinău] : Cartier, 2024 (Bons Offices). – 227, [1] p.
Abstract: The reviewer notes that the author pays more attention not to the history of the Kishinev pogrom (1903), but to its historical consequences. Among the main consequences are: the poem In the City of Slaughter by Hayim Bialik (1904), The Protocols of the Elders of Zion, published and edited by Pavel Krushevan (1903), the play The Melting Pot by Israel Zangwill (1908), The National Association for the Advancement of Colored People (1909). The author’s role in saving the manuscript of Pavel Krushevan's diary is noted. Factual errors are pointed out and it is suggested to eliminate such inaccuracies in the future in close co-operation with researchers from Eastern Europe.
Keywords: Kishinev pogrom (1903), anti-Semitism, In the City of Slaughter, The Protocols of the Elders of Zion, The Melting Pot, The National Association for the Advancement of Colored People, Pavel Krushevan, Hayim Bialik, Michael Davitt, Jacob Bernstein-Kogan.
Corresponding author: Ehrlich Serguey Efroimovich, PhD (doctor istoricheskih nauk), the Chief-Editor of The Historical Expertise. Email: istorexorg@gmail.com
Кишинев известен в мире, прежде всего, в связи с погромом 1903 года: «Кишинев <…> стал синонимом варварства из-за сходства со средневековыми жестокостями» (Анита Шапира, p. 26). Парадоксальным образом кишиневские историки уделяют этому событию мало внимания. В межвоенный «румынский» период были опубликованы воспоминания очевидца – главного врача Кишиневской еврейской больницы М.Б. Слуцкого (Слуцкий 1930; См. Слуцкий 2019). В эпоху советского «пролетарского интернационализма» еврейская тема находилась под негласным запретом. Но и в независимой Молдавии погрому посвящены лишь два сборника статей на основе материалов юбилейных конференций (Кишинёвский погром 1993; Кишинёвский погром 2004) и один сборник документов (Кишинёвский погром 2000). Существует также историософский «опыт катарсиального осмысления кишиневского погрома» (Кушнир 2013). Но ни одной оригинальной научной монографии по теме погрома 1903 года в «Городе резни» пока не появилось.
Поэтому следует поблагодарить издательство Картьер, которое не стало ждать, пока в Кишиневе напишут развернутое исследование о погроме, и опубликовало перевод монографии профессора Стэнфордского университета Стивена Ципперштейна (Zipperstein 2018). Это уже вторая переводная работа по теме, опубликованная в столице Молдавии (См. Джадж 1998; Judge 1995). Очевидно, что Ципперштейн учитывал книгу своего предшественника «Пасха в Кишиневе. Анатомия погрома», на которого многажды ссылается и выражает ему благодарность за замечания к рукописи своего исследования. Чтобы не повторять работу Эдварда Джаджа автор рецензируемой монографии меньше пишет об истории погрома и сосредотачивается на его исторических последствиях.
Главным последствием стала поэма Хаима Бялика «Сказание о погроме» (1904), который получил командировку в Кишинев с целью документировать по горячим следам показания жертв. Но эти свидетельства остались в рукописи. А общественности Бялик предложил свою поэму, в которой предал позору кишиневских евреев, трусливо прятавшихся, когда погромщики насиловали их жен и дочерей. Увы, нашлись набожные негодяи, которые обращались к раввинам с требованием развести их с «опозоренными» женами (p. 84). Чтобы создать образ жалкого еврея диаспоры поэт исключил зафиксированные в его бумагах факты сопротивления. Ему важно было не отразить, а преобразить реальность: «спровоцировать действие через трансформацию поэтики насилия» (Дэвид Роскис, p. 139). По мнению Бялика, евреям следовало осознать глубину нравственного падения, чтобы найти силы возродиться к новой жизни в виде граждан еврейского государства. Авторское послание «Сказания о погроме» было услышано. Поэма вошла в канон современной литературы на иврите. Вызванный ей стыд, т.е. гнев, обращенный на себя, был одним из мотивов движения еврейской самообороны, в т.ч. и сионистской военной организации Хагана, ставшей прообразом Армии обороны Израиля (p. 14). В современном Израиле безжалостная этническая самокритика Бялика считается несправедливой. Многие учителя требуют исключить из школьной программы поэму, унизительную, по их мнению, для национального самосознания (p. 147). Но это уже не важно. Свою «перформативную» функцию «Сказание о погроме» выполнило.
Второе важное последствие – это публикация «Протоколов сионских мудрецов» (1903), осуществленная Паволакием Крушеваном, который даже по отзывам официальных лиц считался одним из главных провокаторов Кишиневского погрома. Ципперштейн, опираясь на работы филологов, приводит убедительные аргументы в пользу того, что Крушеван был не просто издателем, а, по меньшей мере, внес существенную редакторскую правку в это «евангелие» мирового антисемитизма (p. 173). Страх всемирного еврейского заговора, направленного на создание глобального «супергосударства», считает Ципперштейн, оформился у Крушевана под влиянием беспрецедентной мировой реакции на погром в глухой провинции Российской империи (p. 152, 174). Эта плодотворная гипотеза нуждается в дальнейшей проверке путем изучения текстов молдавского «черносотенца».
Именно в 1903 слово «погром» вошло без перевода во все языки (p. 12). Всеобщее возмущение российскими властями, которые допустили бесчинства на глазах полиции и армии, серьезно повредило имиджу царского режима и привело к изоляции на международной арене, что, несомненно, придало Японии решимости вступить в конфликт с Российской империей-изгоем.
Кишиневский погром сказался и на американском обществе.
Одним из последствий стала новая волна еврейской эмиграции из черты оседлости. Причем, вопреки желанию тогдашнего министра внутренних дел В.К. Плеве, в первую очередь уезжали не бездари и лентяи, а наиболее одаренные и предприимчивые. Примечательно, что главным героем пьесы Израэла Зангвилла «Плавильный котел» (1908), которая с огромным успехом шла на Бродвее, стал гениальный скрипач — беженец из Кишинева, где в ходе погрома погибла его семья. В Америке он находит новую родину (p. 28). Тут вспоминается родившийся в Кишиневе обладатель двух Оскаров режиссер и сценарист Льюис Мальстоун. Можно сказать, что термин the melting pot приобрел популярность под влиянием Кишиневского погрома.
В контексте Кишиневского погрома тема преследований евреев в Российской империи «срифмовалась» с борьбой афроамериканцев за реальное равноправие. Созданная в 1909 «Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения» (NAACP) во многом вдохновлялась кампанией в американских СМИ в поддержку прав российских евреев. Так до сих пор издающаяся в США еврейская социалистическая газета «Форвертс» писала после расовых волнений 1917 года в Сен-Луисе: «Кишинев и Сен-Луис <…> — это близнецы, которых легко перепутать» (p. 189). Ципперштейн считает, что в этом «странном сближении» была одна из причин того, что Кишиневский погром 1903 года так «прозвучал» в американских медиа. Для американских борцов за права человека это была возможность привлечь внимание общественности к бесправному положению американских этнических и расовых меньшинств.
Разумеется, что это не единственная причина широкого — только в США было более двух сотен митингов протеста (p. 28) — международного резонанса. Автор отмечает первостепенную роль кишиневского врача Я.М. Берштейн-Когана, бывшего основателем и идеологом Демократической фракции во Всемирной сионистской организации. Он сразу после погрома осуществил, как бы мы сейчас сказали, «веерную рассылку» телеграмм международным «авторитетам» и в редакции ведущих газет. Несомненно, что его усилия произвели эффект немалой степени и потому, что он был одним из лидеров сионизма. Это свидетельствует, что к тому времени еврейские институции стали влиятельной общественной силой.
Автор отмечает, что сильной стороной его работы, отличающей от исследования Джаджа, является использование источников на иврите и идише (p. 28), что весьма важно при исследовании данной темы. Лично мне Ципперштейн открыл наличие целого ряда важнейших источников по истории Кишиневского погрома либо вообще неопубликованных, либо опубликованных только на иврите, т.е. недоступных большинству читателей. Так «Кишиневский дневник» ирландского активиста Майкла Дэвитта, который приехал в Кишинев в качестве корреспондента американских газет и собрал не только множество свидетельств очевидцев, но и фотографии, ждет публикаторов в ирландском архиве. Свидетельства, собранные Хаимом Бяликом, опубликованы только на иврите. Еще автор цитирует мемуары Бернштейна-Когана, а также дневники его однокашника по Кишиневской гимназии Крушевана.
Последний документ вообще мог бесследно исчезнуть. Молдавский журналист Михаил Хазин писал в 1980-е годы книгу об основанной еще до революции Костюженской психиатрической больнице. Главврач Костюжен подарил ему бумаги одного из давно почивших в Бозе пациентов, а именно племянника Крушевана. Среди этих бумаг, которые Хазин вывез в США, оказались дневники Крушевана. К счастью журналист передал эти ценнейшие документы Ципперштейну и теперь они хранятся в архиве Гуверовского института.
В заключительной части рецензент обязан упомянуть замеченные фактические ошибки. Их есть у меня:
Автор дважды сообщает, что в 1903 в Кишиневе было больше жителей, чем в Киеве (p. 46, 57), хотя на самом деле в Кишиневе проживало в тот момент примерно 110 тыс., а в Киеве — 250 тыс.
Нынешний Музей этнографии и истории природы был основан не в 1874 (p. 58), а в 1889, и его здание в «мавританском стиле» построено не в 1870-е (p. 65), а в 1905.
Большинство немецких колоний находились на юге Бессарабии, а не на севере, как утверждает автор, и было их не две (Лейпциг и Виттенберг) (p. 47), а только в Аккерманском уезде — 24.
В 1748 Россия не воевала с Османской империей, поэтому русская армия никак не могла сжечь Кишинев в том году (p. 53). На самом деле Кишинев не один раз сжигали буджакские татары, союзные с османами.
Еще одну ошибку добавил переводчик, который написал, что не было железнодорожного сообщения с Одессой (p. 46). В английском оригинале написано, что не было прямого сообщения. Действительно, надо было пересаживаться в Раздельной.
Подобные забавные ошибки — отличительная черта многих славистических исследований. Их было бы легко устранить, если бы западные слависты доверяли рецензирование своих рукописей коллегам из Восточной Европы. Это еще один аргумент в пользу более тесного сотрудничества в рамках всемирной Литературной республики.
Для меня несомненно, что книга является ценным вкладом в исследование «самого известного в то же время наименее осмысленного момента истории российских евреев» (p. 33)
Библиографический список
Джадж 1996 — Джадж Э. Пасха в Кишинёве. Анатомия погрома. Кишинев: Лига, 1998. 205 с.
Кишиневский погром 1993 — Кишиневский погром 1903 года: Сб. статей / Ред. И.Э. Левит. Кишинев: Лига, 1993. 138 с.
Кишиневский погром 2000 — Кишиневский погром 1903 года: Сб. док. и мат. Кишинев: Ruxanda. 2000. 524 с. ил.
Кишиневский погром 2004 — Кишиневский погром 1903 года: взгляд через столетие: Материалы междунар. науч. конф. Кишинев: Pontos, 2004. 173 с. ил.
Кушнир 2013 — Кушнир Ж. К 110-летию кишинёвского погрома: Памятные даты. Кишинев: 2013. 152 с
Слуцкий 1930 — Слуцкий М. Б. В скорбные дни. Кишиневский погром 1903 года. Кишинев: Типография М. Авербуха, 1930. 119 с.
Слуцкий 2019 — Слуцкий М. Б. В скорбные дни. Кишинёвский погром 1903 года. СПб. М.: Нестор-История, 2019. 328 с.
Judge 1995 — Judge E.d H. Easter in Kishinev: Anatomy of a Pogrom. New York: NYU Press, 1995. 552 p.
Zipperstein 2018 — Zipperstein S. J. Pogrom: Kishinev and the Tilt of History. New York: Liveright Publishing, 2018. 288 p.
References
Dzhadzh E. Pasha v Kishinyove. Anatomiya pogroma. Kishinev: Liga, 1998. 205 s.
Judge E.d H. Easter in Kishinev: Anatomy of a Pogrom. New York: NYU Press, 1995. 552 p.
Kishinevskij pogrom 1903 goda: Sb. statej / Red. I.E. Levit. Kishinev: Liga, 1993. 138 s.
Kishinevskij pogrom 1903 goda: Sb. dok. i mat. Kishinev: Ruxanda. 2000. 524 s. il.
Kishinevskij pogrom 1903 goda: vzglyad cherez stoletie: Materialy mezhdunar. nauch. konf. Kishinev: Pontos, 2004. 173 s. il.
Kushnir Zh. K 110-letiyu kishinyovskogo pogroma: Pamyatnye daty. Kishinev: 2013. 152 s
Sluckij M. B. V skorbnye dni. Kishinevskij pogrom 1903 goda. Kishinev: Tipografiya M. Averbuha, 1930. 119 s.
Sluckij M. B. V skorbnye dni. Kishinyovskij pogrom 1903 goda. SPb. M.: Nestor-Istoriya, 2019. 328 s.
Zipperstein S. J. Pogrom: Kishinev and the Tilt of History. New York: Liveright Publishing, 2018. 288 p.
"Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.
Comments