Эрлих С.Е. «Количество жертв не имеет отношения к термину “геноцид”»? Рец.: Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. 346 с.
Аннотация: Рецензент отмечает, что в нескольких статьях сборника отрицается господство антисемитизма в государственной политике СССР в годы Второй мировой войны. Антисемитские настроения были тогда присущи многим «простым советским гражданам», причем в тылу они проявлялись сильнее, чем на фронте. На оккупированных территориях это приводило к тому, что еврейских соседей выдавали нацистам, грабили и убивали. Число жертв Холокоста возросло еще и потому, что многие евреи не верили сообщениям советской прессы, а также помнили цивилизованное поведение немцев в годы Первой мировой войны и по этим причинам не стали эвакуироваться. Отмечается, что на территории Российской Федерации коммеморация жертв Холокоста до сих пор встречает сопротивление антисемитски настроенных жителей. Рецензент ставит под сомнение утверждение Константина Пахалюка, что убийство нескольких миллионов неевреев — мирных граждан и военнопленных, в основном белорусов, русских и украинцев — не соответствует определению геноцида, утвержденного конвенцией ООН от 9 декабря 1948 года.
Ключевые слова: Холокост, геноцид, антисемитизм, государственная политика, коммеморация, историческая политика.
Автор: Эрлих Сергей Ефроимович, доктор исторических наук, главный редактор журнала «Историческая экспертиза». Email: istorexorg@gmail.com
Ehrlich S.E. ‘The number of victims is irrelevant to the term “genocide”’? Review: Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR (Holocaust and Jewish Resistance during the Second World War. Regional specific in the North Caucasus and other regions of the USSR) / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. 346 s.
Abstract: The reviewer notes that several papers in the collection deny the dominance of anti-Semitism in the USSR state politics during the Second World War. Anti-Semitic sentiments were more inherent to ‘ordinary Soviet citizens’, and they manifested themselves stronger in the rear than at the front. In the occupied territories, it led to Jewish people were robbed and murdered by their neighbors or being handed over to the Nazis,. The number of victims of the Holocaust increased also because many Jews did not believe the reports of the Soviet press and remembered the correct behaviour of the Germans during the First World War and for these reasons refused to evacuate. It is noted that on the territory of the Russian Federation the commemoration of Holocaust victims still meets resistance from anti-Semitic-minded residents. The reviewer questions Konstantin Pahalyuk's assertion that the killing of several million non-Jewish civilians and prisoners of war, mostly Belarusians, Russians and Ukrainians, does not meet the definition of genocide as defined by the UN Convention of 9 December 1948.
Keywords: Holocaust, genocide, anti-Semitism, state policy, commemoration, historical politics
Corresponding author: Ehrlich Serguey Efroimovich, PhD (doctor istoricheskih nauk), the Chief-Editor of The Historical Expertise. Email: istorexorg@gmail.com
Сборник основан на докладах международной конференции, которая состоялась 4–5 мая 2023 в Иерусалиме. Организаторами выступили Государственный комитет по работе с диаспорой Азербайджанской Республики, Институт Бен Цви в Иерусалиме, Международная ассоциация Израиль — Азербайджан «АзИз». Тем самым рецензируемое издание стало одним из символов «особых отношений» между двумя странами, которые не сводятся лишь к «азербайджано-израильскому гуманитарному сотрудничеству» (Введение 2024: 11). Израиль, как известно, снабжал Азербайджан оружием накануне «окончательного решения» Карабахского вопроса (Израиль поставил Азербайджану 2023).
Сборник содержит 25 материалов. 16 из них посвящены истории Холокоста, а 9 — памяти об этой трагедии. Рассказать обо всех материалах в рецензии невозможно. Приходится ограничиться описанием основных тем сборника.
Среди «исторических» публикаций выделяется группа, посвященная теме антисемитизма в СССР в годы Второй мировой войны. Авторы ставят под сомнение популярный тезис об антисемитском характере советского государства едва ли не с момента его образования. Ими приводятся следующие аргументы: накануне войны советские евреи обладали самым высоким уровнем образования в СССР[1], активно вступали в ряды ВКП (б), делали успешную карьеру в Красной армии[2], их военные заслуги регулярно отмечались правительственными наградами.
Антисемитизм в тот период был присущ не столько государственной политике, сколько значительной части советских граждан. Это среди них были популярны шуточки о «ташкентском фронте». Причем неприязнь к евреям в гораздо большей мере была свойственна «труженикам тыла», чем фронтовикам. Арон Шнеер (2024: 42) цитирует танкиста Л. Браславского: «На войне никто не напоминал мне, что я еврей. Тогда это не имело значения». Нельзя сказать, что власти не боролись с проявлениями антисемитизма: «Суровые наказания даже за устные высказывания против евреев, оскорбления на национальной почве и словесные угрозы носили показательный характер. Вместе с тем, советские чиновники опасались, что открытая кампания по борьбе с антисемитизмом усилит общие антиеврейские настроения. Поэтому действия милиции и службы безопасности были выборочными, судебные заседания оставались закрытыми, и были нацелены на изоляцию обвиняемых, а не на публичное осуждение антисемитизма» (Смиловицкий 2024: 55). Олег Будницкий, проанализировал материалы Комиссии по судебным делам при ЦК ВКП (б) (1943–1947) и обнаружил 1880 дел, затрагивающих тему антисемитизма. Исследователь считает, что «есть серьезные основания для пересмотра того, что мы думаем о политике советской власти. Есть немало приговоров, представьте, не только за участие в Холокосте, а за антисемитизм, погромную агитацию со стороны гражданских лиц и военных» (Будницкий 2024: 200). Если в советском тылу антисемитизм ограничивался, пусть и не всегда эффективно, властями, то на оккупированной территории это приводило к трагическим последствиям. В немецких отчетах говорилось: «Население Крыма настроено враждебно к евреям и в отдельных случаях само доставляет командам евреев для ликвидации» (Рейхман 2024: 157).
Нутряная ненависть «народных масс» явственно отразилась в тысячестраничном памфлете А.И. Солженицына «Двести лет вместе»: «Осталось в массах славян тягостное ощущение, что наши евреи могли провести ту войну самоотверженней: что на передовой в нижних чинах евреи могли бы состоять гуще…». Арон Шнеер (2024: 40) приводит и убедительно опровергает это подленькое высказывание «Исаича»: «Во время войны нацистской Германии против СССР в рядах Красной армии служили 501 тыс. евреев. Из них на фронте сражались 430 тысяч. Более 138 тыс. евреев, включая военнопленных, погибли[3]. В Красной армии было до 167 тыс. евреев-офицеров. Во время войны 132 еврея получили генеральские звания». Надо уточнить, что полмиллиона евреев в Красной армии — это очень много. Согласно переписи 1939 в начале этого года численность евреев составляла 3 028 538 (Всесоюзная перепись). После «приращения» СССР в 1939 и 1940 территориями на западе добавилось еще примерно 1,9 млн. евреев. Но учитывая, что в результате стремительного наступления нацистов лишь 10–12 % новых советских граждан еврейского происхождения смогли эвакуироваться, а в целом на оккупированной территории остались и почти полностью были уничтожены 2,7 млн., то солдат в Красную армию могли поставлять не более 2,2 млн. (Евреи в СССР). Если вычесть женщин, стариков и детей, то получается, что подавляющее большинство еврейских мужчин участвовали в войне.
Леон Гиршович посвящает свое исследование двадцати восстаниям в малых гетто. Он отмечает, что все мятежные гетто находились в той части Польши, которая была аннексирована СССР в 1939. Автор объясняет это тем, что здесь, в отличие от СССР, «кипела живая и динамичная еврейская жизнь» (Гиршович 2024: 70), существовало множество общественных организаций, включая военизированные формирования Бейтар. В 1939–1941 эти «энджио» продолжали вести подпольное существование. Т.е. существовала инфраструктура для организации сопротивления. Идея интересная, но спорная. В межвоенный период в Эстонии, Латвии, Литве, румынских провинциях Бессарабии и Буковине также существовала организованная еврейская жизнь, но восстаний там не было. Возможно, в данном случае следует вспомнить о такой «ненаучной» материи как польский национальный характер, которому присущ «гонор» или, как расшифровывают это понятие словари, «честь, достоинство, гордость, самолюбие». Польские евреи могли усвоить у поляков эту манеру поведения. Как выразился один из руководителей восстания в Лахве Ицхак Рохчин: «Нам нужно идти первыми без страха. <…>. Есть шансы, что некоторые успеют спастись и отомстить за кровь убитых» (Гиршович 2024: 70). Сошлюсь на семейную память. Отец, которому посчастливилось эвакуироваться ребенком из Бессарабии в Среднюю Азию и не стать жертвой Холокоста, рассказывал, что польских евреев отличал боевитый характер и взаимовыручка. Они сообща, в том числе и кулаками, отстаивали свои интересы в конфликтах с антисемитами.
Большая часть докладов посвящена уничтожению евреев в Псковской, Воронежской и Ростовской областях, а также в Крыму и на Северном Кавказе. Отмечается, что многие евреи не эвакуировались, потому что за долгие годы убедились в лживости советской пропаганды. Поэтому, даже когда по официальным каналам распространялась правдивая информация о нацистской политике геноцида, люди не верили (Феферман 2024: 193). Дополнительным аргументом для отказа от эвакуации был опыт Первой мировой войны, память о немцах, «не трогавших мирное население» (Рейхман 2024: 154; Ср.: Берман 2024: 297; Шпагин 2024: 115). Увы, не все понимали, что в 1941 пришли не немцы, а нацисты. Если европейские евреи уничтожались, прежде всего, из-за приписываемой им нацистами расовой враждебности «арийскому духу», то на советских евреев возлагалась еще и дополнительная вина, их считали носителями «жидобольшевистской» идеологии (Шпагин 2024: 120). Указывается, что далеко не во всех случаях нацисты действовали по общей схеме: выявление; стигматизация (принуждение к ношению желтой шестиконечной звезды); геттоизация; уничтожение. Так в Воронеже ограничились выявлением и уничтожением (Бахтин 2024: 96). Для выявления евреев нацисты прибегали к различным уловкам. В Ростове-на-Дону в одном из объявлений указывалось, что цель регистрации — «защита еврейского населения города от насилия со стороны неевреев» (Шпагин 2024: 118). У евреев были основания опасаться соседей, многие из которых, увы, «были готовы сообщить оккупантам о скрывающихся евреях, бежавших военнопленных-красноармейцах или раненых. И о тех, кто укрывал и прятал, тоже доносили» (Терушкин 2024: 140–141). Особое место в рассказах выживших «уделяется той ненависти, с которой жертвы столкнулись со стороны вчерашних соседей, друзей» и даже нееврейских родственников (Беккер 2024: 303).
Одна из важных тем — это попытки нацистов, начиная с 1943 (?), замести следы своих преступлений. О сжигании ранее захороненных трупов сообщается, по меньшей мере, в трех материалах сборника, относящихся ко Псковской области (Ковалев 2024: 94), Бабьему Яру (Глазунов 2024: 206) и концлагерю в Тростянце (Грахоцкий 2024: 289). Известно, что улики массовых убийств тщательно уничтожались и в других местах, включая Аушвиц. В чем был смысл этой акции, требовавшей отвлечения значительных сил и средств в момент, когда Красная армия наступала на Восточном фронте? Неужели нацистские вожди надеялись таким способом уменьшить свою вину в случае поражения в войне? К сожалению, авторы упоминают эти факты без объяснения. Следует отметить публикацию Михаила Эдельштейна (2024: 175–184), сумевшего обнаружить в архивах биографические сведения об одном из героев восстания в Аушвице Филиппе Мотине, о котором до этого кроме имени ничего не было известно.
В разделе «Память о Холокосте на постсоветском пространстве» я бы отметил статью Ирины Ребровой, где сообщается, что на Северном Кавказе первые памятники убитым евреям ставились сразу после войны. Инициатива принадлежала «родственникам и близким погибших, либо местным активистам и краеведам, гораздо реже — членам немногочисленных еврейских общин». При этом памятники существенно отличались от тех, которые в то же время воздвигались в западной части СССР. На них не было ни звезд Давида, ни надписей на иврите или идише. Даже еврейство жертв в большинстве случаев не указывалось. Причина этого очевидна, на единственном изначально «национальном по форме» гранитном обелиске в память о 700 ставропольских евреях, убитых в 1942, звезду Давида, по воспоминаниям старожилов, «заменили на красную, а слово “евреи” — на “советские граждане”». С конца 1950-х на смену «народным» памятникам пришли государственные стандартные скульптурные композиции «в виде обобщающих образов героев (воин-защитник) и жертв (женщина-мать, ребенок, старик)». В постсоветский период ситуация на Северном Кавказе менялась очень медленно. Первый памятник жертвам Холокоста появился там только в 2006 (!) году. Но и сейчас на многих новых памятниках продолжают писать «мирные жители» или «советские граждане». Был даже случай, когда в местах массового уничтожения евреев в Краснодарском крае установили православные кресты. Причина — «традиционный антисемитизм», присущий многим местным жителям. Создатели памятников обоснованно боятся вандалов: «При согласовании надписи на новом памятнике в Русском лесу г. Ставрополя под воздействием представителей местной администрации было принято решение написать следующий текст: “Помни! Здесь находится прах советских граждан, в том числе 3,5 тысячи евреев, замученных и расстрелянных в период фашисткой оккупации города Ставрополя в 1942–1943 годов”. Опасения местного чиновника (“напишем на памятнике ‘евреи’ — завтра от него камня не оставят”) неоднократно подтверждались: мемориальную доску сперва несколько раз разбивали, а когда ее заменили на толстую непробиваемую плиту — начали замазывать слово “евреи”» (Реброва 2024: 243–269).
С авторами двух материалов сборника я бы хотел поспорить.
Борис Глазунов, в 2008–2021 генеральный директор Национального историко-мемориального заповедника «Бабий Яр» соединяет историю и память. Если его повествование о политике памяти советских властей, вначале пытавшихся забыть самое массовое убийство в истории Холокоста в единицу времени (около 34 тысяч за два дня), а потом представить евреев как «мирных советских граждан» не вызывает возражений, то историческая часть порождает вопросы. Автор обращается к текстологическому анализу знаменитого приказа от 28 сентября 1941 «Все жиды города Киева…» и делает вывод: «Текст этого приказа исключает предположение об участии в составлении жителей Киева (курсив мой — С.Э.)» (Глазунов 2024: 204). Можно согласиться с доводами, что приказ нацистов на русский и украинский языки переводили приезжие. Но это никак не отменяет известных из многих источников фактов активного участия жителей Киева и формирований киевской вспомогательной полиции в расправе над еврейскими соседями (Полян 2024: 112–117). Глазунов об этом стыдливо умалчивает. Зато в числе «12 памятников и памятных знаков, посвященных трагедии Холокоста и Бабьего Яра» автор без комментариев упоминает «Крест в память о расстрелянных членах ОУН и поэтессы Е. Телиги» (Глазунов 2024: 212), установленный в 2017, т.е. когда автор статьи директорствовал в Бабьем Яру. «Поэтесса Е. Телига», как и положено лояльному члену ОУН, не раз делала публичные антисемитские заявления (Радченко 2017)[4]. У Глазунова не возникает диссонанса по поводу нахождения в одном месте памятников убитым евреям и убивавшим евреев антисемитам? Павел Полян, указывает, что захоронение Телиги и других оуновцев в Бабьем Яру не подтверждается источниками, поэтому возведение им памятника в этом месте имело умысел создать «поле для лобового коммеморативного противостояния» в частности в виде такого заявления первого заместителя председателя Государственного комитета телевидения и радиовещания Украины и председателя ОУН Богдана Червака: «Конечно, было бы несправедливо подвергать сомнению факты массовых уничтожений евреев во время войны в Киеве (sic!). В конце концов это никто и не делает. Однако историческая правда и справедливость требуют прежде всего достойного чествования украинских патриотов, которые не просто погибли в Бабьем Яру, а боролись за независимость своей Родины!» (Цит. по: Полян 2024: 400–401).
Редактор сборника Константин Пахалюк (2024: 213–242) метко критикует историческую политику путинского режима. В центре его внимания находятся инструментальное использовании памяти о Холокосте и новое чудо-оружие Кремля под названием «геноцид советского народа».
В советское время евреев не выделяли среди «мирных советских граждан», павших от рук нацистов. Но и в 90-е годы (Пахалюк передает слова Марии Феретти) «некоторые зарубежные наблюдатели отмечали, что, в отличие от остальной Европы, в России теме Холокоста не придается столь же большого значения» (Пахалюк 2024: 217). Зарубежные наблюдатели в данном случае неточны.
В 1980-е и 1990-е далеко не во всей «остальной Европе», но лишь в наиболее развитых странах, рамка памяти начала сдвигаться от этнической нации к нации гражданской, более того начали формироваться ростки глобальной памяти. Поэтому евреи, которые на протяжении многих веков являлись парадигматическими «чужаками» стали во все большей степени восприниматься как «свои», на которых распространяется сочувствие. Это во многом было вызвано тем, что именно евреи были не просто главными жертвами нацистской оккупации, но их доля составляла порядка 90% всех жертв нацизма в большинстве стран Европы. В такой ситуации сложился консенсус, согласно которому Холокост, а точнее стыд за то, что предки, кто равнодушно, а кто и злорадно, отдали своих сограждан на растерзание нацистам, стал основой идентичности в «старой» части Евросоюза.
Другая ситуация с памятью о жертвах возникла на востоке Европы, где все еще доминирует рамка этнической нации. Там в центре внимания находится собственный этнос, ставший жертвой «двух тоталитарных режимов» — нацистского и советского. Поэтому память о том, что представители «нашего» народа-жертвы массово убивали евреев в годы Второй мировой войны, занимает маргинальное положение и поддерживается почти исключительно давлением «старой Европы» и США (Миллер 2016).
Третий режим памяти о жертвах сложился там, где шла партизанская война против захватчиков, прежде всего, в Польше, в бывшей Югославии и в Греции, а также в Белоруссии, в Украине и в оккупированных регионах РСФСР, и где нацисты развязали террор против местного населения. На оккупированной территории СССР, по подсчетам Г.Ф. Кривошеева (2001) было истреблено 7,4 млн. мирных граждан. И это не считая 1,8 млн. погибших в плену, 2,1 млн., погибших на принудительных работах в Германии, 4,1 млн. умерших на оккупированных территориях от голода и болезней. В.Н. Земсков (2015) считает, что эти данные сильно завышены. По его оценкам, которые автор самокритично не рассматривает «как истину в последней инстанции», погибли около 4,5 млн. мирных граждан и 4 млн. военнопленных[5]. Из обзора, представленного Земсковым, очевидно, что существующий в различных академических публикациях разброс (на миллионы) данных о потерях, свидетельствует, что историкам и демографам предстоит проделать большую работу, чтобы получить надежные данные о реальном числе жертв. Даже если принять «минимизирующую» оценку Земскова, все равно речь идет о миллионах расстрелянных, сожженных и умерщвленных голодом мирных граждан и военнопленных. Режим этнически ориентированной национальной памяти неизбежно приводит к тому, что можно назвать «национальным эгоизмом»: белорусы, русские и украинцы скорбят в первую очередь о «своих» миллионах жертв, а не о 2,7 млн. евреев. Как объяснить обитателям постсоветского пространства, что у евреев на оккупированных территориях, в отличие от славян, почти не было шансов выжить? Пока этническая нация будет господствующей рамкой коллективной идентичности и памяти — эта задача не имеет решения.
Несмотря на это, тема Холокоста, как справедливо отмечает Пахалюк, начала еще в нулевые годы «набирать обороты» в российской пропаганде в ходе «войн памяти» со странами Балтии, Польшей и Украиной, а также в связи с необходимостью получить поддержку Израиля и еврейского лобби США. Стремление строить национальную идентичность на примере борцов с советской оккупацией, которые часто были нацистскими коллаборационистами и убийцами евреев, играет на руку Кремлю, так как позволяет представить современных политиков из ряда стран Восточной Европы в качестве антисемитов и наследников нацистов. В этом контексте хочу привлечь внимание к серьезной проблеме: как быть честному историку Второй мировой войны, когда путинский режим развязал полномасштабную войну против Украины, власти которой опираются на память о «героях ОУН и УПА»? Ведь научные исследования зверств «бандеровцев» в отношении евреев и поляков могут быть взяты Кремлем на вооружение. Что делать? Взять паузу? Поменять тему? На мой взгляд, историческая корпорация не должна заметать эту проблему под ковер. Она должна быть всесторонне осмыслена.
После вторжения в Украину тема Холокоста начала отходить на второй план, так как путинский режим перестал заигрывать с Израилем и начал крепить союз с самыми реакционными силами исламского мира. «В тренде» теперь нацистский «геноцид советского народа». Пахалюк верно объясняет прагматику этого «историополитического поворота»: Гитлеровские нацисты безжалостно истребляли советских граждан, власть в Украине, по мнению Кремля, после 2014 захвачена «неонацистами», осуществляющими «геноцид народа Донбасса», от которого до неонацистского «геноцида русского народа» рукой подать: «В этой модели образ “геноцида советского народа” ценен тем, что позволяет “усилить” образ “геноцида русских” сегодня» (Пахалюк 2024: 235).
В отличие от инструментального использования Холокоста, когда изобличалось участие восточноевропейцев в истреблении евреев, эта тема апеллирует не к внешним «партнерам». Она обращена непосредственно к историческим чувствам «глубинного народа». Многие белорусы, русские и украинцы хранят в семейной памяти рассказы о том, как отступавшие нацисты расстреливали и сжигали заживо мирных жителей. Несколько случаев подобных «аутодафе» и других зверских расправ с крестьянами и пленными описаны в рецензируемом сборнике (Ковалев 2024; Иванов 2024: 126; Мартыненко 2024: 106). Элем Климов в своем знаменитом фильме «Иди и смотри» представил в шокирующей художественной форме этот архетип коллективной памяти, основанный на невыразимо жутком опыте. Только в электронной базе данных «Белорусские деревни, сожженные в годы Великой Отечественной войны» содержатся сведения о 9248 населенных пунктах[6]. Этот феномен истории и памяти требует серьезного осмысления. На мой взгляд, не следует категорично заявлять, что «попытки примерить “геноцид” к описанию истребительной политики нацистов на оккупированной территории СССР имеют исключительно политико-пропагандистскую природу» (Пахалюк 2024: 227). Ведь Холокост также активно используется в кремлевской пропаганде, но это никак не отменяет историческую природу трагедии европейского еврейства. Пропагандистские мухи, как и в случае с Холокостом, должны рассматриваться отдельно от исторического опыта множества белорусов, русских и украинцев. Проблема с пониманием явления, которое пропаганда именует «геноцидом советского народа», состоит в том, что в сравнении с Холокостом оно недостаточно осмысливается представителями мировой академии.
«Превентивно» возражу тем, кто полагает, что признание геноцидом убийства миллионов неевреев — женщин, детей, стариков и военнопленных — является покушением на уникальный статус Холокоста. Известно, что страх утратить пресловутую уникальность является одной из причин упорного отказа государства Израиль признавать геноцид армян. Израильский исследователь Яир Аурон справедливо назвал «банальностью отрицания», с явственной отсылкой к классической книге Ханны Арендт, этот страх «утраты первородства» в аморальной конкуренции жертв (Auron 2003). Ответом на эти беспочвенные страхи является обязательное применение всеми вменяемыми членами научного сообщества уникального термина Холокост к геноциду евреев, что само по себе служит убедительным свидетельством того, что данное преступление нацистов не имеет аналогов.
Исследователи отмечают, что память о Холокосте смогла после долгих злоключений выбраться из национального «гетто» и стать предметом всеобщего (достаточно вспомнить мировой триумф «Пианиста» и «Списка Шиндлера») сочувствия только в контексте глобальной памяти и идентичности. Поддержание этой рамки требует неустанной работы по «глобализации» памяти о страданиях всех без исключения жертв мировой истории. Поэтому память о Холокосте просто обязана быть мотором, движущим «проработкой прошлого» с целью преодолеть аморальное деление жертв на «наших» и «чужих», которых не особенно жалко. Любые попытки отказаться от глобальной миссии «промоутера» всемирной скорби по всем жертвам истории, включая нееврейских жертв нацистов, подрывают память о Холокосте и низводят ее до, если так можно выразиться, объекта буллинга для антисемитов (Pisanty 2021; Rothberg 2021). Чтобы другие не были равнодушны к вашей боли необходимо чувствовать их боль как свою.
Пахалюк не считает возможным именовать геноцидом убийство и доведение до смерти миллионов женщин, детей, стариков и военнопленных, которые не являлись евреями. Делая такое «сильное утверждение», он ограничивается указанием, что «количество жертв не имеет отношения к термину “геноцид”» (Пахалюк 2024: 224), а также ссылается на мнение известных исследователей Холокоста, которые выступили против понятия «геноцид советского народа» (Пахалюк 2024: 226–227). Относительно ссылки на авторитетных ученых необходимо уточнить, я полностью согласен с тем, что название историческому явлению должны давать не пропагандисты, а историки. Уверен, что в итоге научного осмысления синтагма-симулякр «советский народ» исчезнет. Другое дело, останется ли в составе научного термина слово «геноцид»?
Пахалюк не приводит критериев, по которым, используя его выражение, «истребительная политика нацистов на оккупированной территории СССР» (Пахалюк 2024: 227) в отношении миллионов неевреев, не подходит под определение геноцида, содержащееся в резолюции 260 (III) Генеральной Ассамблеи Организации Объединённых Наций от 9 декабря 1948 года: «Любое из следующих действий, совершенных с целью уничтожить, полностью или частично (курсив мой — С.Э), национальную, этническую, расовую или религиозную группу»[7]. Убийство миллионов евреев считается геноцидом, потому что их убивали за то, что они идентифицировали себя с еврейским этносом. В этом контексте возникает вопрос, а за что нацисты убивали и морили голодом миллионы мирных граждан и военнопленных — белорусов, русских и украинцев, подавляющее большинство которых не были ни коммунистами, ни партизанами? Почему эти убийства не попадают под определение геноцида, совершенного с целью уничтожить части этих этнических групп?
Ссылка на то, что в данном случае нельзя говорить о геноциде, поскольку Генеральный план «Ост» утратил после Сталинграда актуальность и поэтому не был официально утвержден, и, значит, умысла на уничтожение части неевреев на оккупированной территории у нацистов не было, не является, на мой взгляд, убедительной. Несостоятельность аргумента о неутвержденном плане можно проиллюстрировать близкой аналогией. Решение об «окончательном решении еврейского вопроса» на бумаге было принято лишь 20 января 1942, причем в завуалированной форме: «В ходе окончательного решения еврейского вопроса <…> трудоспособные евреи должны быть направлены в указанные области, строя дороги, и при этом без сомнения их численность значительно сократится естественным путем»[8]. Но разве мы отсчитываем историю Холокоста с Ванзейской конференции? Американский мемориальный музей Холокоста вообще считает началом приход Гитлера к власти в 1933 (Что такое Холокост). Но даже если взять за точку отсчета начало массовых убийств после нападения на СССР в 1941, то критерием будет человеконенавистническое дело нацистов, а не утверждающий его задним числом документ 1942 года. Принцип римского права res ipsa loquitur, т.е. «дела говорят за себя», не позволяет усомниться какой умысел стоял за массовыми убийствами.
Почему этот же подход не может быть принят в отношении убийства миллионов мирных граждан и военнопленных нееврейского происхождения? Более того, в данном случае вначале было слово, точнее, как убедительно демонстрирует один из ведущих исследователей темы, многократно повторенные нацистами слова «война на уничтожение» (Ветте 1997). Разве они не доказывают наличия умысла уничтожить не только евреев (полностью), но и других (по меньшей мере частично) жителей обширных территорий Восточной Европы, намеченных к «освобождению от населения» с целью последующей германской колонизации?
Вопросы есть, ответов, пока, нет. Но в том, что у читателя возникают многочисленные вопросы, на мой взгляд, и состоит заслуга как статьи Пахалюка, так и подготовленного им к печати сборника.
Библиографический список
Бахтин 2024 — Бахтин Виктор. Решение «еврейского вопроса» в Воронеже летом 1942 г. // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 95–104
Безугольный 2024 — Безугольный Алексей. Евреи-красноармейцы — участники войны против нацистской Германии: возможности статистического изучения // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 26–36.
Беккер 2024 — Беккер Моисей. Выжить во что бы то ни стало: истории евреев-беженцев в Азербайджане // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 302–309.
Берман 2024 — Берман Александр. Психотравма детей войны-беженцев Холокоста (1941–1945 гг.) // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 295–301.
Будницкий 2024 — Будницкий Олег. Холокост на территории СССР по материалам Комиссии по судебным делам Политбюро ЦК ВКП(б) (1943–1947) // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 196–201.
Введение 2024 — Введение // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 11–20.
Ветте 1997 — Ветте Вольфрам. Война на уничтожение: вермахт и холокост // Скепсис. 1997. URL: https://scepsis.net/library/id_695.html#_ftnref2
Всесоюзная перепись — Всесоюзная перепись населения 1939 года. Национальный состав населения по республикам СССР // Демоскоп. URL: https://www.demoscope.ru/weekly/ssp/sng_nac_39.php
Гершович 2024 — Гершович Леон. «Наша цель — вперед и не отступать...». Восстания в малых гетто: переоценка // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 65–81.
Глазунов 2024 — Глазунов Борис. Создание и развитие Национального историко-мемориального заповедника «Бабий Яр» // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 202–212.
Грахоцкий 2024 — Грахоцкий Александр. Преступники Тростенца пред судом присяжных в Кобленце 1962–1963 гг. // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 287–294.
Дейнеко 2024 — Дейнеко Софья. Травматический телесный девический опыт в условиях Холокоста (на основе источников личного происхождения) // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 185–191.
Двужильная 2024 — Двужильная Инесса. Тема Холокоста в музыкальном искусстве как художественно-культурологический феномен // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 278–286.
Евреи СССР — Евреи СССР накануне войны. Восточные и западные территории // Яд Вашем. URL: https://www.yadvashem.org/ru/holocaust/ussr/prewar-ussr.html#narrative_info
Жигун 2024 — Жигун Роман. «Сохрани мои письма…». Письма и дневники евреев как источник исторических открытий // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 166–174.
Иванов 2024 — Иванов Вячеслав. Трагедия и геноцид еврейских военнопленных в нацистских лагерях на территории оккупированного Крыма в 1941–1944 гг. // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С.122–134.
Израиль поставил Азербайджану 2023 — Израиль поставил Азербайджану оружие для операции в Нагорном Карабахе // Голос Америки. 2023.10.05. URL: https://www.golosameriki.com/a/israel-supplied-weapons-to-azerbaijan/7297791.html
Ковалев 2024 — Ковалев Борис. Документы органов государственной безопасности о преступлениях нацистов и их пособников на территории Псковской области // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 82–94.
Кривошеев 2001 — Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. Статистическое исследование. Под общей редакцией кандидата военных наук, профессора АВН генерал-полковника Г. Ф. Кривошеева. М.: Олма-Пресс, 2001. URL: https://web.archive.org/web/20100411085701/http://www.soldat.ru/doc/casualties/book/chapter5_03.html
Мартыненко 2024 — Мартыненко Виктория, Мартыненко Вероника. Оккупация города Шахты и уничтожение евреев // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 105–113.
Миллер 2016 — Миллер А.И. Политика памяти в посткоммунистической Европе и ее воздействие на европейскую культуру памяти // Полития. 2016. № 1. С. 111–121.
Пахалюк 2024 — Пахалюк Константин. Память о Холокосте и нацистских преступлениях в современной России: от плюрализма групп жертв к «геноциду советского народа» // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 213–242.
Полян 2024 — Полян Павел. Бабий Яр. Реалии. Кишинев : The Historical Expertise, 2024. 692 с.
Радченко 2017 — Радченко Юрій. «І тоді брати з Москви і брати-жиди приходили і оббирали братів українців до нитки»: Олена Теліга, Бабин Яр та євреї // Україна Модерна. 2017.03.27. URL: https://uamoderna.com/blogy/yurij-radchenko/teliha/#_edn15
Реброва 2024 — Реброва Ирина. «Память в камне»? История мемориализации жертв Холокоста на Северном Кавказе // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 243–269.
Рейхман 2024 — Рейхман Григорий. Простая история еврейской семьи Теклиных-Пейсаховичей // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С.149–165.
Рочко 2024 — Рочко Иосиф. О книге Я. Расена «Мы хотим жить» // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 310–325.
Смиловицкий 2024 — Смиловицкий Леонид. Антисемитизм в советском тылу. Отношение государства и общества, 1941–1945 гг. Письма. Дневники. Свидетельства современников // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. 48–64.
Терушкин 2024 — Терушкин Леонид. Свидетельства об уничтожении и спасении евреев на Северном Кавказе (документы личной и семейной переписки) // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 135–148.
Феферман 2024 — Феферман Кирилл. Информационный голод и его влияние на трагедию Холокоста на Северном Кавказе // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 192–195.
Хилькевич 2024 — Хилькевич Виктория. Актуальные вопросы сохранение памяти о Холокосте в Краснодарском крае на примере бывшего Архангельского района // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 270–277.
Что такое Холокост — Что такое Холокост? // Энциклопедия Холокоста. URL: https://encyclopedia.ushmm.org/content/ru/article/introduction-to-the-holocaust
Шнеер 2024 — Шнеер Арон. Евреи и антисемитизм в Красной армии // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 37–47.
Шпагин 2024 — Шпагин Сергей. Особенности Холокоста на территории Ростова-на-Дону и Ростовской области // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 114–121.
Эдельштейн 2024 — Эдельштейн Михаил. Филипп Мотин — неизвестный герой восстания в Аушвице 1944 г. // Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. С. 175–184.
Auron 2003 — Auron, Yair, The Banality of Denial. Israel and the Armenian Genocide. Piscataway: Transaction Publishers, 2003. XIV + 338 p.
Pisanty 2021 — Pisanty Valentina. The Guardians of Memory and the Return of the Xenophobic Right. New York: New York: Centro Primo Levi Editions, 2021.
Rothberg 2021 — Rothberg Michael. Preface: For a Memory Culture beyond Victims and Perpetrators // Pisanty, Valentina. The Guardians of Memory and the Return of the Xenophobic Right. New York: Centro Primo Levi Editions, 2021.
References
Auron, Yair, The Banality of Denial. Israel and the Armenian Genocide. Piscataway: Transaction Publishers, 2003. XIV + 338 p.
Bahtin Viktor. Reshenie «evrejskogo voprosa» v Voronezhe letom 1942 g. // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 95–104
Bezugolnyj Aleksej. Evrei-krasnoarmejcy — uchastniki vojny protiv nacistskoj Germanii: vozmozhnosti statisticheskogo izucheniya // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 26–36.
Bekker Moisej. Vyzhit vo chto by to ni stalo: istorii evreev-bezhencev v Azerbajdzhane // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 302–309.
Berman Aleksandr. Psihotravma detej vojny-bezhencev Holokosta (1941–1945 gg.) // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 295–301.
Budnickij Oleg. Holokost na territorii SSSR po materialam Komissii po sudebnym delam Politbyuro CK VKP(b) (1943–1947) // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 196–201.
Dejneko Sofya. Travmaticheskij telesnyj devicheskij opyt v usloviyah Holokosta (na osnove istochnikov lichnogo proishozhdeniya) // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 185–191.
Dvuzhilnaya Inessa. Tema Holokosta v muzykalnom iskusstve kak hudozhestvenno-kulturologicheskij fenomen // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 278–286.
Edelshtejn Mihail. Filipp Motin — neizvestnyj geroj vosstaniya v Aushvice 1944 g. // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 175–184.
Evrei SSSR nakanune vojny. Vostochnye i zapadnye territorii // Yad Vashem. URL: https://www.yadvashem.org/ru/holocaust/ussr/prewar-ussr.html#narrative_info
Feferman Kirill. Informacionnyj golod i ego vliyanie na tragediyu Holokosta na Severnom Kavkaze // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 192–195.
Gershovich Leon. «Nasha cel — vpered i ne otstupat...». Vosstaniya v malyh getto: pereocenka // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 65–81.
Glazunov Boris. Sozdanie i razvitie Nacionalnogo istoriko-memorialnogo zapovednika «Babij Yar» // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 202–212.
Grahockij Aleksandr. Prestupniki Trostenca pred sudom prisyazhnyh v Koblence 1962–1963 gg. // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 287–294.
Hilkevich Viktoriya. Aktualnye voprosy sohranenie pamyati o Holokoste v Krasnodarskom krae na primere byvshego Arhangelskogo rajona // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 270–277.
Ivanov Vyacheslav. Tragediya i genocid evrejskih voennoplennyh v nacistskih lageryah na territorii okkupirovannogo Kryma v 1941–1944 gg. // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S.122–134.
Izrail postavil Azerbajdzhanu oruzhie dlya operacii v Nagornom Karabahe // Golos Ameriki. 2023.10.05. URL: https://www.golosameriki.com/a/israel-supplied-weapons-to-azerbaijan/7297791.html
Kovalev Boris. Dokumenty organov gosudarstvennoj bezopasnosti o prestupleniyah nacistov i ih posobnikov na territorii Pskovskoj oblasti // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 82–94.
Rossiya i SSSR v vojnah XX veka. Poteri vooruzhennyh sil. Statisticheskoe issledovanie. Pod obshej redakciej kandidata voennyh nauk, professora AVN general-polkovnika G. F. Krivosheeva. M.: Olma-Press, 2001. URL: https://web.archive.org/web/20100411085701/http://www.soldat.ru/doc/casualties/book/chapter5_03.html
Martynenko Viktoriya, Martynenko Veronika. Okkupaciya goroda Shahty i unichtozhenie evreev // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 105–113.
Miller A.I. Politika pamyati v postkommunisticheskoj Evrope i ee vozdejstvie na evropejskuyu kulturu pamyati // Politiya. 2016. № 1. S. 111–121.
Pahalyuk Konstantin. Pamyat o Holokoste i nacistskih prestupleniyah v sovremennoj Rossii: ot plyuralizma grupp zhertv k «genocidu sovetskogo naroda» // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 213–242.
Pisanty Valentina. The Guardians of Memory and the Return of the Xenophobic Right. New York: Centro Primo Levi Editions, 2021.
Polyan Pavel. Babij Yar. Realii. Kishinev : The Historical Expertise, 2024. 692 s.
Radchenko Yurij. «I todi brati z Moskvi i brati-zhidi prihodili i obbirali brativ ukrayinciv do nitki»: Olena Teliga, Babin Yar ta yevreyi // Ukrayina Moderna. 2017.03.27. URL: https://uamoderna.com/blogy/yurij-radchenko/teliha/#_edn15
Rebrova Irina. «Pamyat v kamne»? Istoriya memorializacii zhertv Holokosta na Severnom Kavkaze // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 243–269.
Rejhman Grigorij. Prostaya istoriya evrejskoj semi Teklinyh-Pejsahovichej // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S.149–165.
Rochko Iosif. O knige Ya. Rasena «My hotim zhit» // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 310–325.
Rothberg Michael. Preface: For a Memory Culture beyond Victims and Perpetrators // Pisanty, Valentina. The Guardians of Memory and the Return of the Xenophobic Right. New York: Centro Primo Levi Editions, 2021.
Smilovickij Leonid. Antisemitizm v sovetskom tylu. Otnoshenie gosudarstva i obshestva, 1941–1945 gg. Pisma. Dnevniki. Svidetelstva sovremennikov // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. 48–64.
Terushkin Leonid. Svidetelstva ob unichtozhenii i spasenii evreev na Severnom Kavkaze (dokumenty lichnoj i semejnoj perepiski) // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 135–148.
Shneer Aron. Evrei i antisemitizm v Krasnoj armii // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 37–47.
Shpagin Sergej. Osobennosti Holokosta na territorii Rostova-na-Donu i Rostovskoj oblasti // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 114–121.
Vette Volfram. Vojna na unichtozhenie: vermaht i holokost // Skepsis. 1997. URL: https://scepsis.net/library/id_695.html#_ftnref2
Vsesoyuznaya perepis naseleniya 1939 goda. Nacionalnyj sostav naseleniya po respublikam SSSR // Demoskop. URL: https://www.demoscope.ru/weekly/ssp/sng_nac_39.php
Vvedenie // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 11–20.
Zhigun Roman. «Sohrani moi pisma…». Pisma i dnevniki evreev kak istochnik istoricheskih otkrytij // Holokost i evrejskoe soprotivlenie vo vremya Vtoroj mirovoj vojny. Regionalnye osobennosti na Severnom Kavkaze i v drugih regionah SSSR / Nauch. red. K. A. Pahalyuk. Ierusalim, 2024. S. 166–174.
[1] Среди военнослужащих-евреев был наиболее высок процент лиц с высшим и средним образованием – 11 и 63 %. Соответственно, у русских эти показатели равнялись 1,5 и 32 % (Безугольный 2024: 29).
[2] до 40% входили в «командно-начальствующий состав» (Безугольный 2024: 29).
[3] Шнеер ссылается на: «Ф.Д. Свердлов. Энциклопедия еврейского героизма. М., 2002. С. 11». В тоже время Леонид Смиловицкий (2024: 54) ссылается на Шнеера (A. Shneyer. Pariahs among Pariahs. Soviet-Jewish POWs in German Captivity, 1941–1945. Jerusalem, 2016. P. 113) и приводит другие данные о потерях евреев: «120–180 тыс. погибло в боях или умерло от ран, а 80 тыс. было замучено в немецком плену». К сожалению, редактор упустил из виду это расхождение данных.
[4] Благодарю Юрия Латыша за указание этой публикации.
[5] Благодарю Сергея Романова за указание этой публикации
[8] https://web.archive.org/web/20151222085321/http://www.ghwk.de/fileadmin/user_upload/pdf-wannsee/russ/Protokol_obsuzhdenija.pdf
"Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.
Comments