Николай Лысенков
Дар ЖУТАЕВ, РОССИЙСКАЯ МАОИСТСКАЯ ПАРТИЯ (РМП) И ПОИСК ПУТЕЙ ОБНОВЛЕНИЯ РОССИЙСКОЙ «ЛЕВОЙ» МЫСЛИ В «НУЛЕВЫЕ» ГОДЫ (2000–2010 ГГ.)
Аннотация: В статье рассматривается вопрос поиска путей обновления российского левого движения в 2000-е гг. (более конкретно, коммунистического движения) в условиях постсоветского общества. Дар Жутаев (1969–2020) и основанная им Российская маоистская партия (РМП) стремились приспособить к российскому контексту идеи марксизма-ленинизма-маоизма (МЛМ) и Луи Альтюссера (структурализм), чтобы уйти от советской ностальгии, все еще господствующей в российском коммунистическом движении. Российский маоизм как теоретическое течение в рамках российской левой мысли был одной из попыток решить проблему отношения к советскому прошлому и определить цели и задачи левых в современном мире.
Ключевые слова: марксизм-ленинизм-маоизм, структурализм, коммунизм, левое движение, Дар Жутаев, СССР, советская ностальгия, кризис идентичности.
Автор: Лысенков Николай Александрович, кандидат исторических наук, главный специалист Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ); E-mail: nlysenkov@gmail.com
N.A. Lysenkov
DAR ZHUTAYEV, RUSSIAN MAOIST PARTY AND THE SEARCH FOR WAYS TO MODERNISE THE RUSSIAN ‘LEFT’ IN 2000S
Abstract: The article deals with the search of ways to modernise the Russian Left movement in 2000s (more specifically, communist movement) and to adapt it to new realities of post-Soviet society. Dar Zhutayev (1969–2020) and the Russian Maoist Party he founded tried to introduce in the Russian context ideas of Marxism-Leninism-Maoism (MLM) and Louis Althusser (structuralism), to break away from Soviet nostalgia still prevalent in today Russian communist Left. Russian Maoism as a theoretical current in the broad Russian Leftist movement was one of the attempts to deal with the issue of how to relate to Soviet past and what the Left should do in the present.
Keywords: Marxism-Leninism-Maoism, structuralism, communism, the Left, Dar Zhutayev, USSR, Soviet nostalgia, identity crisis.
Corresponding author: Lysenkov Nikolay Aleksandrovich, PhD (candidat istoricheskih nauk), Chief Specialist at Russian Archive of Socio-Political History (RGASPI). Email: nlysenkov@gmail.com
Дар Игоревич Жутаев (1969–2020) известен в российском левом движении как один из основателей и председатель Российской маоистской партии (РМП) в 2000–2010 гг. Хотя РМП не была особенно многочисленной и влиятельной организацией, по сравнению например с Революционным коммунистическим союзом молодежи (РКСМ(б)) [1], от которого она в свое время отделилась, она была довольно хорошо представлена в СМИ начала 2000-х гг. [2] и удостоена небольшой главы в книге А.Н. Тарасова «Революция не всерьез» (Тарасов 2005: 429–431), автор которой задался целью составить своего рода критически-ироническую энциклопедию всего российского левого движения. Сильной стороной РМП и ее председателя Жутаева был интерес к теоретическим проблемам и стремление к обновлению российского марксизма, о чем будет идти речь в данной статье.
РМП выделялась на общем фоне российского левого движения приверженностью идеологии марксизма-ленинизма-маоизма (МЛМ), которая в мировом левом движении распространена довольно широко вплоть до настоящего времени, но в странах бывшего социалистического лагеря практически не представлена. Кроме МЛМ, члены РМП также опирались на идеи структурализма, прежде всего Л. Альтюссера, стремясь прочесть его с маоистских позиций. В своих текстах Жутаев предпринял попытку синтеза идей МЛМ и структурализма для анализа позднесоветского и российского обществ и выработки теоретических и практических основ российского маоизма.
Жутаев родился в Обнинске 16 декабря 1969 г. в семье врачей. Закончил факультет английского языка Московского государственного лингвистического университета (МГЛУ) в 1992 г., параллельно прослушал курс санскрита на кафедре истории древнего мира исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. После окончания аспирантуры Института востоковедения РАН (научный руководитель ‒ известный советский и российский индолог В.В. Вертоградова) проработал в этом учреждении большую часть жизни, специализировался на изучении раннего буддизма и был в этой области известным специалистом. Диссертацию так и не защитил, первая и единственная научная монография вышла посмертно (Жутаев 2020) [3].
Помимо левых идей и своей профессии, Жутаев интересовался современной западной музыкой, сотрудничал с И.В. Кормильцевым и переводил стихи А. Гинзберга и других литераторов – битников, писал собственные стихи, был ценителем русской литературы серебряного века и увлекался католицизмом. В 2019–2020 гг. читал курс лекций по буддизму в Университете им. Дмитрия Пожарского, где автор статьи познакомился с ним лично. Дара отличали редкое дружелюбие и открытость, отсутствие даже намека на высокомерие, что делало его исключительно приятным собеседником. Общаясь с ним последний раз в январе 2020 г., я и подумать не мог, что вскоре его родственники попросят меня, как специалиста, помочь им разобрать оставшийся после смерти Дара архив. Данная статья основана на анализе публикаций Жутаева (в печатных изданиях и Интернете), документов его архива, разговоров с ним и его соратниками.
На теме источников хотелось бы остановиться отдельно, потому что, как правило, современная история не изучается по архивным документам. В то же время, в архивах, в том числе в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ), собрана довольно значительная коллекция документов по современной политической истории России.
Собирание документов новых политических партий началось в РГАСПИ еще в 1992 г. (тогда он назывался РЦХИДНИ, Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории) по инициативе сотрудницы архива Г.А. Юдинковой (1933–2020). Хотя Юдинкова собирала документы партий всего политического спектра, в итоге сложилось так, что в РГАСПИ (бывший Центральный партийный архив Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС) поступали в основном документы левых партий и организаций. В настоящее время собранные Юдинковой материалы называются «Коллекция документов политических партий и общественных организаций второй половины XX–XXI вв.» (Ф. 660). Данная статья была написана в том числе с целью содействовать введению этого комплекса источников в научный оборот.
В настоящее время личный архив Жутаева – это опись 1 указанного фонда (нумерация описей не связана со временем поступления документов в архив). В состав личного архива входят публикации Жутаева в газетах и журналах, периодические издания РМП за период 1998‒2006 гг., а также коллекция листовок, журналов, газет и книг российских и зарубежных маоистских, других коммунистических, а также либеральных партий и организаций России и зарубежных стран, главным образом первой половины 2000-х гг.
В 2023 г. друзья Жутаева издали сборник его политических текстов (Жутаев 2023), который стал уже второй его книгой, опубликованной посмертно. При анализе взглядов Жутаева мы будем ссылаться главным образом на это издание. Важным дополнением к нему служат документы личного архива Жутаева в РГАСПИ, где есть тексты, которые в сборник не вошли.
Прежде чем переходить к анализу собственно взглядов Жутаева, необходимо сделать небольшой экскурс в историю российского левого движения и показать, с чего началось знакомство российских левых с таким экзотическим в нашей стране явлением, как маоизм.
В СССР после советско-китайского раскола начала 1960-х гг. в общественном сознании прочно укоренились определенные стереотипы, связанные с маоизмом и Китаем в целом. Мао Цзэдун воспринимался как сугубо отрицательный персонаж, на основе известий о конфликте на о. Даманский и антимаоистских песен В.С. Высоцкого. В данном случае официальная советская пропаганда совпала с настроениями либеральной интеллигенции, относившейся к революционным экспериментам отрицательно (Майсурян 2016). Период 1930-1950-х гг., когда Мао широко пропагандировался в Советском Союзе как герой, оказался полностью забыт.
О существовании в СССР «маоизма» (Волынец 2013) следует говорить с известной долей условности. Маоистами можно было бы назвать таких левых диссидентов, как А.Б. Разлацкий (1935–1989) и К.С. Давлетов (1932–1984), но с большой натяжкой, поскольку они хотя и сочувствовали КНР времен Мао Цзэдуна, но о взглядах Мао у них в силу цензуры были только самые общие представления. Между собой такие симпатизанты маоистского Китая могли сильно отличаться и, как правило, они ничего не знали друг о друге (Рублев 2012, Рублев 2018, Байков 2018, Майсурян 2020).
Знакомство российских левых с зарубежными маоистами произошло после 1991 г. и способствовало постепенному изменению отношения к маоизму. Активист Российской коммунистической рабочей партии (РКРП) Б.М. Гунько (1933–2006) в составе делегаций от этой организации посетил Турцию и Германию, о чем написал путевые заметки, где выразил свое удивление наличием за рубежом относительно сильного маоистского движения. Для Гунько, который по своим взглядам до конца жизни в общем оставался представителем ностальгии по брежневскому СССР, было новым то, что маоизм объяснял причину поражения социализма в СССР внутренними процессами, «саморазвитием» советского общества (Гунько 1994).
Знакомство большинства российских левых с маоизмом происходило в этот период главным образом не из первых рук, а благодаря публикациям в левой прессе. Важную роль в этом, кроме упомянутого выше Гунько, сыграли уже упоминавшийся А.Н. Тарасов (р. 1958), анархист и основатель профсоюза «Студенческая защита» Д.Г. Костенко (р. 1967), будущий активист Российской маоистской партии О.В. Торбасов (р. 1977) и ныне респектабельный издатель и ученый А.И. Колпакиди (р. 1962). Все упомянутые выше авторы публиковались в 1990-е гг. в газете «Бумбараш–2017», которая предлагала своим читателям самый широкий спектр левых идей и выгодно отличалась от ностальгической коммунистической прессы современным художественным оформлением и интересной подачей материала.
Другим способом распространения маоистских идей в России было знакомство постсоветских людей с зарубежной западной массовой культурой, в том числе кинематографом, где в 1960‒1970-е гг. было немало выдающихся режиссеров, если не маоистов по взглядам, то сочувствовавших маоистскому Китаю (Ж.-Л. Годар, М. Антониони, Й. Ивенс, К. Маркер). Если верить свидетельству Костенко, то первая в постсоветской России маоистская организация появилась из анархистской среды в 1992 г. благодаря знакомству ее основателей с фильмом Годара «Китаянка» [4].
Первым документом российского маоизма как особого направления в левом движении России стала «Маоистская платформа РКСМ(б)», которая открывает сборник политических текстов Жутаева (Жутаев 2023: 10–15). Платформа появилась 22 августа 1999 г. сразу после проведения III съезда РКСМ(б) в г. Кирове [5], ее автором был Жутаев, кроме него, документ подписали еще несколько членов РКСМ(б) (всего 7 подписей). Двое из подписавших платформу, сам Жутаев и его друг Д.И. Селиверстов (оба члены ЦК РКСМ(б)), стали потом основателями РМП.
Первое время российские маоисты существовали как идейная платформа в рамках РКСМ(б), пока 9 июня 2000 г. ими не было принято решение об образовании отдельной организации под названием Российская маоистская партия (РМП) (о мотивах этого решения ниже). «Маоистская платформа» была утверждена в качестве «Учредительного заявления» РМП, в нее была внесена только небольшая стилистическая правка (Жутаев 2023: 19‒22). Рассмотрим теперь взгляды российских маоистов более подробно, опираясь на текст заявления и привлекая по необходимости другие публикации Жутаева и документы его личного архива.
В заявлении декларировалась приверженность «наследию классического марксизма», которое «в своих основных моментах адекватно отражает социальные процессы, происходящие в современном мире». Далее утверждалось, что «в наши дни закономерной трансформацией и обобщением марксизма Ленина и Сталина явился марксизм-ленинизм-маоизм, с его анализом надстройки как фактора, от которого в конечном счёте зависит успех построения социализма» (Жутаев 2023: 19).
Любопытно, что в заявлении нет ни слова про Л. Альтюссера и структурализм, которые занимали важное место в системе взглядов основателей РМП. В открытом письме «Союзу марксистов» [6], которое датируется 1999 г. и было написано Жутаевым и Селиверстовым, они более подробно изложили свое отношение к наследию классического марксизма. По их мнению, со времен К. Маркса гуманитарные и естественные науки сильно развились, и некоторые положения классического марксизма устарели, в частности, диалектика, понятия отчуждения, производительных сил и производственных отношений, объяснение кризисов капитализма из неизбежного уменьшения нормы прибыли, соотношение базиса и надстройки. Поэтому необходимо «применение достижений структурализма и постструктурализма для прояснения и творческой переработки указанной части Марксова наследия» (Жутаев 2023: 15).
Главным образом речь шла про идеи Л. Альтюссера. Жутаев перевел статью французского философа «Противоречие и сверхдетерминация. Заметки к исследованию» из книги «За Маркса» 1962 г. (Жутаев 2023: 188–209) [7]. Кроме отрицания «гегелевской» диалектики в марксизме, Жутаев заимствовал у Альтюссера для российского маоизма идею о том, что «революция в базисе, в структуре, не видоизменяет ipso facto и немедленно существующие элементы в надстройке, в особенности существующие идеологии» (Жутаев 2023: 209).
Важное место в системе взглядов российских маоистов занимает вопрос о характере советского общества и отношении к СССР. В учредительном заявлении утверждалось, что в СССР в 1917–1953 гг. и в КНР в 1949–1976 гг. существовал социализм как «диктатура трудового народа под руководством пролетариата». Смерть И.В. Сталина в 1953 г. и Мао Цзэдуна в 1976 г. «стали теми историческими рубежами, после которых всё более несомненной становилась победа буржуазных элементов внутри КПСС и КПК». В результате в обеих крупнейших социалистических странах утвердился «государственный капитализм» и они переродились в «социал-империалистические режимы» (Жутаев 2023: 19–20).
Вопрос о «сталинизме» Жутаева и РМП мы разберем отдельно. В остальном такие взгляды являются характерными для т. н. антиревизионистского или нового коммунистического движения, довольно популярного в Западной Европе и США в 1960-1980-е гг. (не следует путать его с «новыми левыми», существовавшими в то же время, которые стояли на другой теоретической платформе).
Что касается России и постсоветских стран, то здесь в коммунистической среде принято считать, что социализм в СССР существовал в 1917–1985 или 1917–1991 гг. (если не вдаваться в детали). Мнение о том, что социализма в СССР не было вообще, характерно для троцкистов и демократических социалистов. Еще более скандальным для российских коммунистов был вывод, который сделали российские маоисты на основе перечисленных выше соображений, о «безусловной реакционности лозунга реставрации СССР» (Жутаев 2023: 20). Данный лозунг был и остается крайне популярным среди коммунистов России и постсоветских стран, и его осуждение маоистами вызвало недовольство внутри РКСМ(б), где они в то время состояли: взгляды маоистов были названы «одиозными» и даже «антикоммунистическими» [8].
В одном из своих поздних текстов Жутаев самоиронично высказался о моменте реставрации капитализма в СССР и спорах по этому поводу: «ментальные конструкции в духе «13 августа 1923 г. в СССР воцарился госкап!!!» представляют собой мозговой разжиж, хоть я и сам отдал им немалую дань» (Жутаев 2023: 105). При этом он продолжал считать, что социализм в СССР все же был.
Более подробно на анализе советского общества Жутаев остановился в своем докладе «Глобализация и постсоветская Россия» на конференции «Сообщества, противостоящие капиталистической глобализации», которая состоялась в апреле 2000 г. в университете Санта-Барбары в штате Калифорния (РГАСПИ: Д. 2. Л. 10-18). Доклад был написан на английском языке, на русском он при жизни автора не публиковался. В настоящее время оригинал доклада имеется в личном архиве Жутаева в РГАСПИ, а перевод доступен на новом сайте российских маоистов, где собран наиболее полный архив публикаций Жутаева [9].
В начале 2000-х гг. было модно говорить о глобализации, и одновременно было популярным т. н. движение антиглобалистов. Последние и были организаторами форума, на котором выступил Жутаев. Приступая к рассмотрению предмета своего доклада, Жутаев отметил, что глобализация стала возможной благодаря коллапсу т. н. социалистического лагеря в 1991 г. (РГАСПИ: Д. 2. Л. 10). Он сделал уточнение, что, по его мнению, система «реального социализма» в действительности представляла собой тоже капитализм, только другого типа, и социалистический лагерь был альтернативной моделью «глобализации на своих условиях». После его распада глобализация произошла на условиях Запада (РГАСПИ: Д. 2. Л. 11).
Продолжая анализировать явление глобализации, Жутаев отметил, что она имеет как положительные, так и отрицательные стороны, но выгодна главным образом странам «первого мира», а ее воздействие на «третий мир» было «почти абсолютно разрушительным». Он сделал оговорку, что считает антиглобалистские лозунги абсолютно правильными, но только если они выдвигаются в «третьем мире». Что касается антиглобалистов «первого мира», то здесь он указал на наличие среди них реакционных элементов, в качестве примера приведя антикитайские лозунги на демонстрациях в Сиэтле против ВТО и «антинатовскую и антизападную истерию в России в ходе бомбардировок Косово» (РГАСПИ: Д. 2. Л. 11).
Что касается России, то Жутаев назвал ее «полуимпериалистической страной», которая не принадлежит ни к «первому», ни к «третьему» миру, «страной с уникальной историей и узором социальных противоречий, которого нет нигде больше в мире», что, по его мнению, делало Россию наиболее интересной для анализа положительных и отрицательных сторон глобализации с «антиимпериалистической точки зрения» (РГАСПИ: Д. 2. Л. 12).
Отметив, что есть разные точки зрения на характер советского общества (Жутаев назвал «суперэтатизм» А.Н. Тарасова и «коммунизм как реальность» А.А. Зиновьева), он высказал мнение, что «послесталинский СССР» был «подлинно капиталистическим обществом», но это был «капитализм особого типа: государственно-капиталистическое общество и социал-империалистическая держава». По мнению Жутаева, советское государство было частной собственностью партийной номенклатуры и представляло «совокупного капиталиста», хотя существовал также и настоящий частный капитализм, представленный «теневиками» (РГАСПИ: Д. 2. Л. 13).
Отсюда Жутаев делал интересный вывод, что падение советской системы не было революцией или контрреволюцией по Марксу, т. е. не представляло смены социально-экономических формаций, а было «очень далеко идущими и глубокими структурными изменениями в рамках общества определенного типа, затрагивающими все его сферы». В качестве примера подобных структурных изменений в истории он привел в том числе исламскую революцию в Иране в 1979 г. (РГАСПИ: Д. 2. Л. 12).
Идея о том, что советское общество было государственно-капиталистическим, конечно, не нова в левых кругах. Аналогичные взгляды высказывали такие разные люди, как троцкист Т. Клифф (Клифф 1991), сталинист У. Блэнд (Bland 1980) и маоисты М. Николаус (Nicolaus 1975) и В. Дикхут (Дикхут 2004). В отличие от упомянутых выше авторов Жутаев не дает экономического анализа, вместо этого отсылая слушателей к книге Блэнда, где описано превращение номенклатуры в фактических собственников средств производства («конвертирование власти в собственность»), а также к статьям индийского историка В. Сингха (Singh 1995).
Жутаева больше интересуют социальные и идеологические противоречия внутри советского общества. Он ссылается на книгу А.А. Зиновьева «Homo Soveticus» (Зиновьев 1981), где философ рассказывал о своем опыте работы в академическом институте, как примере «гуляш-коммунизма» [10], где каждому гражданину, будь то интеллигент или рабочий, были гарантированы занятость и зарплата, независимо от того, действительно он работает или нет. Одновременно, как отмечал Жутаев, советское общество было глубоко иерархичным, в нем отсутствовала социальная мобильность, что в совокупности создавало у советских граждан, с одной стороны, настроения социального паразитизма, а с другой, фрустрации и отчаяния. На это накладывались усилия «идеологического аппарата» по насаждению официальной псевдомарксистской идеологии, «полностью закостенелой, мертвой, скучной, превращенной в бессмысленные мантры, которые надо было бездумно повторять» (РГАСПИ: Д. 2. Л. 15-16).
Отдельно Жутаев упомянул нарастание национальных противоречий, вызванных тем, что «центр превратил многие национальные республики по сути в колонии», что «было особенно справедливо в отношении республик Центральной Азии, таких как Узбекистан». Сравнивая введение в Узбекистане монокультуры хлопка в брежневские времена, Жутаев провел параллель с навязыванием ВТО аналогичных монокультур в странах третьего мира (РГАСПИ: Д. 2. Л. 16). Неизвестно, как на это отреагировала его аудитория (сведений о конференции найти в Интернете не удалось), но для большей части мирового коммунистического движения, не говоря уже про российское, утверждения о советском империализме/колониализме, как правило, являются скандальными.
С анализом внутренних противоречий советского общества связано отношение Жутаева к перестройке. Он выступил против распространенных среди значительной части постсоветских (и зарубежных) левых, да и не только левых, конспирологических теорий о том, что перестройка в СССР была «срежиссирована Западом» (РГАСПИ: Д. 2. Л. 14). По его мнению, перестройка и последующий распад СССР были прямым следствием внутренних противоречий в позднесоветском обществе. Движущей силой перестройки были «законные демократические и либертарные устремления широких народных масс, которые больше не желали жить в закрытом, коррумпированном и репрессивном обществе». Важную роль сыграли также стремление народов СССР к национальной независимости, желание партийно-государственной бюрократии конвертировать власть в собственность и превратиться в «капиталистов западного типа», недовольство молодого поколения, которое не могло найти себе место в существовавшем жестком иерархическом социальном порядке. Жутаев отдельно выделяет «научно-техническую интеллигенцию» как наиболее активную силу, выступавшую за перемены (РГАСПИ: Д. 2. Л. 16).
Перестройка поэтому была противоречивым явлением, где переплетались интересы различных социальных групп. Жутаев отмечает, что при несомненном доминировании сторонников «западных капиталистических ценностей» был также «заметный левый компонент», представленный в том числе Марксистской платформой КПСС во главе с А.А. Пригариным (1930–2016) и А.В. Бузгалиным (1954–2023) [11], которая выступала против партийной бюрократии и за социалистическую демократию, а также анархистскими и троцкистскими группами (РГАСПИ: Д. 2. Л. 17).
Доклад Жутаева представляет интерес и спустя почти четверть века со времени его написания, и сегодня звучит удивительно современно, особенно в той части, где он говорит о противоборстве «государственного капитализма» с «капитализмом западного типа» и анализирует противоречия позднесоветского общества. В российском левом движении популярны теории Ю.С. Семенова («политаризм») и А.Н. Тарасова («суперэтатизм»), которые пытаются объяснить специфику советского общества. При определенном сходстве между ними (все трое, включая Жутаева, выделяют особую роль государства), Жутаев предложил свой, альтернативный взгляд на проблему. В отличие от названных авторов, которые не считают советское общество ни капиталистическим, ни социалистическим, а чем-то особым, он рассматривал поздний СССР как вариант современного капиталистического общества, альтернативный западному.
В статье «Еще одна «коммунистическая» партия?», опубликованной в 2001 г., Жутаев повторил свою негативную характеристику позднесоветского общества в более резких формулировках, назвав его «монстром», «хрущевско-брежневским совком» и «тоталитарным режимом социал-империализма» (Жутаев 2023: 41). Там же он высказал утверждение, которое повторял и значительно позже [12], что «хрущевско-брежневский социал-империализм до сих пор с нами», потому что «брежневская партноменклатурная элита по-прежнему правящий класс нашего общества несмотря на то, что эти люди теперь называются по-другому и провозглашают другие лозунги» (Жутаев 2023: 41).
В учредительном заявлении РМП дана достаточно скептическая характеристика пролетариата России и других постсоветских стран: «заражен националистической и шовинистической идеологией, а также реформистскими иллюзиями» (Жутаев 2023: 20). Такое положение вещей связывалось с характеристикой позднесоветского общества. В результате российский пролетариат забыл «традиции массовой революционной борьбы» и даже «элементарные навыки самоорганизации, готовности отстаивать свои права, либертарные и самоуправленческие устремления». В заявлении говорилось, что «рабочий класс современной России разобщен, пассивен, аполитичен» и что «преодоление такой ситуации займет долгое время» (Жутаев 2023: 21‒22).
Что касается постсоветского левого движения, то его слабость маоисты связывали с «идейной, организационной, кадровой преемственностью от ревизионистской КПСС хрущевско-брежневского периода», что в том числе привело к заражению его такими «уродливыми явлениями», как «шовинизм, ксенофобия, антидемократизм», которые являются «самым тяжелым наследием КПСС в российском комдвижении» (Жутаев 2023: 22).
Стремясь решить эту проблему, российские маоисты призвали левых обратиться к вопросам «национального освобождения, буржуазной демократии, экологии, сексизма и патриархии» [13]. Маоисты выступали за «безусловное признание [права] наций на самоопределение», «требование максимальных буржуазных прав и свобод», «прекращение хищнического отношения любого современного государства к природе», «права женщин и сексуальных меньшинств», а также за «безусловный антимилитаризм» (Жутаев 2023: 22).
Конечно, в заявлении не имелось в виду, что нужно отказаться от «классовой повестки». Речь шла о том, что она не должна быть предлогом для того, что игнорировать все перечисленные вопросы или объявлять их «не имеющими отношения к классовой борьбе». Тогдашние российские левые [14], как правило, занимали по этим вопросам позицию, более характерную для правых (державничество, пренебрежительное отношение к демократии и т. п.). Впоследствии, уже в 2010-е гг., ситуация изменилась, но говорить о победе таких взглядов среди российских левых все еще преждевременно.
С вопросом о демократических правах и свободах связано, хотя это многим может показаться парадоксальным, отношение Жутаева и РМП к И.В. Сталину. В статье «Сталин о буржуазной демократии», опубликованной в 2002 г., Жутаев ссылался на последнюю публичную речь Сталина на XIX съезде КПСС в 1952 г., в которой советский лидер призывал коммунистов выступить авангардом движения за демократию, национальную независимость и против «поджигателей войны» [15].
Как утверждал Жутаев, этот призыв все еще актуален. Он приводил в качестве примера ограничение демократических свобод в США после теракта 11 сентября 2001 г., подъем ультраправых в Европе (который тогда только начинался) и происходившее в России становление «государственнического режима», и сделал вывод о том, что «главными носителями, защитниками и пр. буржуазно-демократических свобод становимся мы, коммунисты», потому что «в XXI веке «чистый» буржуазный демократ, либерал – это уже почти экзотика, колеблющийся и непоследовательный союзник настоящего демократа, т. е. коммуниста». То же самое Жутаев говорил о движениях за национальную независимость и против войны: «антимилитаризм – всегдашний долг коммуниста – становится его первейшей обязанностью в эпоху, контуры которой очертил Сталин полвека назад» (Жутаев 2023: 63).
Жутаев намеренно оставил за скобками вопрос о том, как соотносилась реальная политика советского лидера с его публичными заявлениями, заявив, что оценка Сталина и репрессий – это вопросы «хотя и важные, но исторические» (Жутаев 2023: 62). С идеей о том, что Сталина нужно рассматривать как исторического деятеля его времени, а не современности, не поспоришь, но из нее же следует, что нужно установить соотношение между его словами и делами, от чего Жутаев предпочел устраниться.
Сегодня, спустя 20 лет, призыв Жутаева к коммунистам выступить главными защитниками демократии остается все еще актуальным. Часть левых (т. н. «несистемные» левые) приняла участие в широком движении за демократические перемены, которое имело место в России в 2011–2013 гг., был определенный сдвиг [16], связанный в первую очередь с «Левым фронтом», а также рядом других организаций и активистов [17]. В эпоху после 2014 г. левые из общедемократического движения практически исчезли, там стали доминировать другие силы.
Жутаев после 2010 г. политически уже не был активен, но протесты 2011‒2012 гг. он поддержал, высказавшись по их поводу в своем «Живом Журнале». Там же он написал об опыте общения с участником протестов, студентом одного из московских вузов. Они сошлись во взглядах на необходимость в России демократических перемен, обменялись контактами, но потом выяснилось, что Жутаев – коммунист, и вдобавок одинаково относится к «людям всех национальностей, даже и к кавказцам, даже и к таджикам», а также к евреям. Как писал Жутаев, студент, который оказался по убеждениям национал-демократом, был «нешуточно возмущён и, хотя до кулаков не дошло, он лично и придирчиво проследил, чтобы я вычеркнул его телефон из моих контактов» [18].
При всем его скепсисе в отношении российского пролетариата, Жутаев не был принципиальным сторонником отказа от работы с массами. Наоборот, он подчеркивал в статье 2001 г. «Ещё одна «коммунистическая» партия?», что при всем разнообразии российского левого движения оно существует само по себе, отдельно от большинства населения, и занято «составлением коктейлей» из «весьма ограниченного набора мифов и идеологем», куда входят «примитивно понятый ленинизм», «неискоренимая и иррациональная любовь к большим пространствам, к Великой Державе», «антисемитизм», «сталинизм», а также «антисталинизм» (Жутаев 2023: 39).
Пока левые заняты составлением коктейлей, «народные массы нашей страны – корчатся безъязыкие», «огромный потенциал их справедливого гнева и протеста против бесчеловечной Системы совершенно некому оформить и выразить». Конкретизируя понятие «народные массы», Жутаев включал в него такие категории, как «пролетариат, с которого семь шкур сдирает отечественный капитал и еще семь – западный», «крестьянство», «трудовую интеллигенцию», «студенчество» и «угнетенные национальности» (Жутаев 2023: 39‒40). Как писал в одной из своих публикаций близкий друг Жутаева, «мы часто забываем тот народ, от имени которого говорим», «забываем спрашивать его, что он на самом деле хочет, что ему нужно» (Морван 2002: 5). Впрочем, более развернутого анализа российского общества и своего понимания того, как выразить «потенциал справедливого гнева», Жутаев и его соратники в своих публикациях так и не дали.
Эклектику, которая господствовала в российском левом движении, Жутаев критиковал в таких своих текстах, как обращение к коммунистам России «Пусть расцветают сто цветов!» и «Заявление о выходе из РКСМ(б)». Он призывал «честно ответить самим себе, какой идеологии, какой теоретической схеме в коммунизме вы принадлежите» и создавать «больше коммунистических организаций, хороших и разных», но с определенными идеологическими взглядами. А «пролетариат и народ России сам выберет ту партию, которая лучше всего отражает его интересы» (Жутаев 2023: 23).
Что касается практической политической деятельности председателя РМП в рассматриваемый период, то Жутаев в этом качестве сосредоточился на написании теоретических статей, партийных заявлений по актуальным внутри- и внешнеполитическим вопросам (например, вступление в ВТО, ужесточение режима внутри страны, отношения с Украиной), а также международном сотрудничестве. В выборах не участвовал, и активизмом в смысле пикетирования, подачи петиций, демонстраций, митингов и т. п. почти не занимался. Парадоксально, но в этом отношении Жутаев делал больше, когда состоял в других организациях. Известно, что в 1990-е гг. он руководил Обнинским отделением ВЛКСМ [19], в котором состояло несколько десятков человек, но эта сторона его жизни остается малоизвестной.
Вопрос о «приходе к власти» в текстах Жутаева и РМП в 2000-е гг. упоминался только один раз. В «Учредительном заявлении» говорилось, что «правящая буржуазия никогда не отдаст власти без боя» и поэтому «положить конец буржуазной диктатуре возможно только сформировав общественное мнение в пользу захвата власти путём вооружённой борьбы». При этом была сделана оговорка, что «любое вооружённое выступление на территории России будет неизбежно подавлено, пока не сложатся объективные условия для его массовой поддержки потенциально революционными слоями населения» (Жутаев 2023: 12). С помощью такой комплексной формулировки авторы заявления с одной стороны стремились обезопасить себя от обвинений в нарушении российского законодательства, а с другой указать на бессмысленность в принципе любых псевдорадикальных призывов в условиях отсутствия для них массовой базы.
Свою «основную тактическую задачу» РМП в начале 2000-х гг. видела в пропаганде и агитации «среди пролетариата и интеллигенции» (Жутаев 2023: 12), чем Жутаев и его товарищи занимались достаточно активно: выпускали брошюры и листовки, бюллетень, несколько позже появилась газета «Культурная революция». Что касается политической и активистской деятельности РМП, то она в основном развернулась уже после отхода Жутаева от дел и связана с деятельностью ее региональных ячеек в Твери, Саратове, Благовещенске во второй половине 2000-х ‒ 2010-е гг., в Москве, Челябинске, Улан-Удэ и Приморье в период после 2020 г. Но это уже другая история.
Многие пишут о том, что Жутаев в конце жизни обратился в католицизм. Это действительно так, но по его собственным словам, католицизм был увлечением, хотя и не профессиональным, как буддизм, но именно увлечением, а по своим взглядам он до конца жизни оставался марксистом и коммунистом.
РМП времени Жутаева была не только политическим, но и контркультурным проектом, что выражалось в стиле ее периодических изданий, как правило, хорошо иллюстрированных и сверстанных, и текстах с часто скандальными для российских левых и общества в целом заявлениями. Это не означает, что российский маоизм был постмодернистским или «несерьезным», эпатажным проектом, потому что основатели РМП всерьез верили в то, что писали. В их случае можно говорить не об игре со смыслами в постмодернистском духе, а об игре с самим постмодернизмом.
Значение российского маоизма как теоретического (главным образом) проекта заключается в том, что он был одним из вариантов обновления российского левого движения в условиях постсоветской реальности. В этом смысле он перекликается с другими аналогичными поисками в этом направлении, такими как демократический социализм или анархизм. В отличие от них, маоисты выдвигали идеи обновления, пытаясь сохранить верность классическому марксизму и ленинизму.
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Буква «б» в аббревиатуре не расшифровывается. Согласно легенде, она обозначает основателя РКСМ(б) П.Г. Былевского.
[2] См. подборку на старом сайте РМП «Маоизм.Ру»: «Пресса 2000–2002 гг. о РМП» http://maoism.ru/320
[3] В последние месяцы жизни Жутаев как раз завершал работу над текстом, который был готов к печати к моменту его кончины.
[4] См. письмо И.Э. Романова в редакцию «Черной звезды» 11 ноября 1994 г., с комментарием Д.Г. Костенко // http://maoism.ru/13137 дата публикации на сайте 20.04.2020. Сама организация под названием «Ассоциация движений анархистов (марксистско-ленинская) (АДА (м-л))» просуществовала недолго и не оставила после себя следов.
[5] Об этом съезде Жутаев написал репортаж для англоязычной газеты The eXile, выходившей в России, под названием «Better Red Than Just a Nerd» («Лучше красный [ботан], чем просто ботан»). См. Zhutayev D. Better Red Than Just a Nerd // The eXile. 23.09.1999 – 07.10.1999, # 19/74, p. 20 (номер газеты имеется в личном архиве Жутаева: РГАСПИ: Д. 1. Л. 32об.).
[6] Речь идет об организации, существовавшей в 1999–2003 гг.
[7] При жизни Жутаева этот перевод не публиковался. Книга «За Маркса» была издана на русском языке только в 2006 г., см. Альтюссер Л. За Маркса. М., 2006.
[8] См. статьи о III и IV съездах РКСМ(б) на сайте «Коммунистическая энциклопедия» https://kommynist.ru/
[10] Не совсем правильное употребление (в смысле общества потребления) изначально венгерского термина, который описывал сочетание плановых и рыночных элементов в экономике.
[11] В партии Пригарина (РКП-КПСС) Жутаев некоторое время состоял. Что касается Бузгалина, то по иронии судьбы Жутаев и Бузгалин похоронены на одном кладбище недалеко друг от друга. Добавлю, что личные архивы всех троих имеются в РГАСПИ в Ф. 660.
[12] «Совок в нашей современности есть «ужасная и структурированная реальность» (Альтюссер), которая достойна и подлежит уничтожению», пост в ВК от 7 ноября 2018 г. В аналогичных выражениях он высказался и о капитализме (Жутаев 2023: 106).
[13] Имеется в виду патриархат. В то время употребление этого феминистского термина в русском языке еще не устоялось.
[14] В лучшую сторону выделялись, конечно, представители «немарксистского» (анархисты) и демократического социализма.
[15] См.: Речь товарища И.В. Сталина // Правда. 1952. 15 октября. № 289 (12491). С. 1.
[16] Не побоюсь сказать, что влево.
[17] Но не РМП. Организация в тот момент оказалась неспособной к действиям из-за внутреннего кризиса.
[18] Страница Дара Жутаева в Живом Журнале, запись 11 декабря 2011 г. https://huiliuliu.livejournal.com/43212.html
[19] Речь идет об организации, существовавшей под таким названием в 1990-е гг.
ИСТОЧНИКИ
РГАСПИ – Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 660. Оп. 1. Коллекция документов Жутаева Д.И. и Российской маоистской партии (РМП) (1965–2015 гг.).
«Коммунистическая энциклопедия» – сайт https://kommynist.ru/
Маоизм.Ру – старый сайт Российской маоистской партии (РМП) https://maoism.ru
Страница Дара Жутаева в Живом Журнале – https://huiliuliu.livejournal.com/
rusmaoparty.org – новый сайт Российской маоистской партии (РМП) https://rusmaoparty.org
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Альтюссер 2006 – Альтюссер Л. За Маркса. М., 2006.
Байков 2018 – Байков А. Сталинист Разлацкий и его пролетарская партия. URL: https://codaru.com/ 22.07.2018
Волынец 2013 – Волынец А.Н. Советские хунвейбины: «СССР нужен Мао Дзэдун!». URL: http://rusplt.ru/ 13.07.2013.
Гунько 1994 – Гунько Б.М. Письма из Турции. М., 1994.
Дикхут 2004 – Дикхут В. Реставрация капитализма в СССР. М., 2004 (первая публикация на немецком языке в 1971 г.).
Жутаев 2020 – Жутаев Д.И. Концепция десяти ступеней бодхисатвы в «Махавасту» (традиция махасангхиков) и буддийский доктринальный текст. М., 2020.
Жутаев 2023 – Жутаев Д.И. Политические тексты и переводы. М., 2023.
Зиновьев 1981 – Зиновьев А.А. Гомо советикус. Мюнхен, 1981.
Клифф 1991 – Клифф Т. Государственный капитализм в России. Лондон, 1991 (первая публикация на английском языке в 1948 г.).
Майсурян 2016 – Майсурян А.А. День в истории. Культурная революция в КНР и как о ней спорили в СССР. URL: https://maysuryan.livejournal.com/350655.html 17.05.2016.
Майсурян 2020 – Майсурян А.А. К годовщине. Два марксиста в советском лагере (интервью с Ф.Ф. Анаденко). URL: https://maysuryan.livejournal.com/ 15.12.2020.
Морван 2002 – Морван К. Рыба в воде // РМП news. Сентябрь 2002 г. № 3(5). С. 5.
Рублев 2012 – Рублев Д.И. «Новые левые» в СССР. Интервью с Андреем Резниковым // Альтернативы. 2012. №2. С. 141–155.
Рублев 2018 – Рублев Д.И. Ким Сайфуллович Давлетов: диссидент-маоист, автор «самиздата» и «тамиздата» // Acta samizdatica / Записки о самиздате. Вып. 4. М., 2018. С. 178–193.
Тарасов 2005 – Тарасов А.Н. Революция не всерьез: штудии по теории и истории квазиреволюционных движений. Екатеринбург, 2005.
Bland 1980 – Bland W.B. The Restoration of Capitalism in the Soviet Union. Wembley, 1980.
Nicolaus 1975 – Nicolaus M. Restoration of capitalism in the USSR. Chicago, 1975.
Singh 1995 – Singh V. Stalin and the Question of 'Market Socialism' in the Soviet Union After the Second World War. URL: https://www.revolutionarydemocracy.org/rdv1n1/marksoc.htm/ April 1995.
"Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.
Comentários