Arkatova A. Rev.: Richard Tempest, Overwriting Chaos. Aleksandr Solzhenitsyn’s Fictive Worlds. Cultural Revolutions: Russia in the Twentieth and Twenty-First Centuries. Boston: Academic Studies Press, 2019. ISBN 978-1-64469-012-3 + 716 pages. Illustrations, bibliography, index.
Авторизованный перевод рецензии, опубликованной в Australian Slavonic and East European Studies Journal. Vol. 34, 2020: 157-159.
Аннотация: Следующая статья – рецензия на книгу Ричарда Темпеста, посвященную текстологическому анализу художественных миров А.И. Солженицына. Автор исследует взаимосвязь произведений Солженицына с русскими и, преимущественно, западными писателями-модернистами.
Ключевые слова: Солженицын, модернизм, литературная поэтика, экспериментальные аспекты.
Автор: Аркатова Анна Евгеньевна, PhD (University of Illinois at Urbana-Champaign), старший преподаватель Центра иностранных языков и культур Гонконгского баптистского университета, Объединенный международный колледж Жухай (Китай). Email: arkatova_anna@yahoo.com
Arkatova A. Rev.: Richard Tempest, Overwriting Chaos. Aleksandr Solzhenitsyn’s Fictive Worlds. Cultural Revolutions: Russia in the Twentieth and Twenty-First Centuries. Boston: Academic Studies Press, 2019. ISBN 978-1-64469-012-3 + 716 pages. Illustrations, bibliography, index.
Abstract: A book review of Richard Tempest’s study of Aleksandr Solzhenitsyn’s fictional works and their connection to Russian and Western Modernism, with emphasis on the latter.
Keywords: Solzhenitsyn, Modernism, literary poetics, experimental aspects
Corresponding author: Arkatova Anna Evguenievna, PhD (University of Illinois at Urbana-Champaign), Assistant Professor, Center for Foreign Languages and Cultures, Hong Kong Baptist University, United International College, Zhuhai, China. Email: arkatova_anna@yahoo.com
Книга представляет масштабное исследование прозы Солженицына в контексте русской и западной литературных традиций. Ричард Темпест рассматривает интертекстуальные связи между мирами писателя и таких романистов, как Диккенс и Манн, а также многих других. Так, описание в рассказе «Матрёнин двор» (1959) женского тела, искалеченного поездом, обсуждается со ссылками на «Анну Каренину» (1873–77) Толстого и «Идиота» (1867–69) Достоевского. Темпест помещает этот рассказ Солженицына в серию апокалиптических повествований, изученных Дэвидом Бетеа. Он также показывает, что геометрически обрисованные тела женщин-медиков – врача Веры Гангарт и студентки Зои – в романе «Раковый корпус» (1963–67) тесно связаны с образами антиутопии Евгения Замятина «Мы» (1920–21). Автор замечает, что «изба Матрёны – такое же полное жизнью жилье, как и дом мистера Домби в “Домби и сыне”» (p. 44) и сравнивает авантюрный дух только что освободившегося из лагеря и ссылки героя «Ракового корпуса» Олега Костоглотова с героем Джека Лондона: «Подобно лондоновскому Смоку Беллью, шатающемуся по тайге после пережитой арктической зимы с ее волками, пургой и страшным молчанием, Олег жаден до жизни и тех удовольствий, которые она предлагает» (p. 295).
Книга охватывает весь корпус прозы Солженицына в хронологическом порядке, от первых рассказов до эпопеи «Красное колесо» (1983–91). Рассматривается поэтика географического и физического пространства (лагерные бараки и тюремные застенки, больничные палаты и жилища женщин), человеческого тела (от физических особенностей второстепенных вымышленных персонажей до тел и трупов знаменитых политиков), мужского и женского способов смотреть на окружающих, математических символов и намеков, речевых особенностей (диалоги, идиолекты, социолекты) персонажей и их снов. Также анализируются ключевые образы и метафоры, рассеянные по разножанровым произведениям Солженицына: поезда, круги, зеркала, кресты и т.д.
Книга посвящена не только литературной поэтике в узком смысле этого слова. В ней рассматриваются извивы биографии Солженицына, вызовы и рутина, с которыми его произведения сталкивались в культурном пространстве России, Европы и США. Изучаются его личное отношение к крупнейшим советским и российским политическим деятелям (Хрущеву, Ельцину, Путину) и встречи с ними. Темпест также обсуждает художественные вкусы и предпочтения писателя и показывает, как они (например, любовь Солженицына к Булгакову), явно или неявно, проникают в его тексты. Солженицын предстает не только как писатель (хотя в первую очередь именно как писатель), но и как читатель, путешественник, глава семьи, жертва (и победитель) хаоса истории. Кроме того, Темпест делится своими телефонными интервью с Солженицыным (полные тексты приведены в приложении к книге), а также встречами и беседами с вдовой писателя, Натальей Солженицыной, что придает этому научному труду живой и разносторонний характер. Временами автор даже воспроизводит любопытные моменты дискуссий со своими студентами.
Сквозной аргумент этой книги заключается в том, что Солженицын, несмотря на глубокую вовлеченность в творчество авторов XIX века, особенно Толстого, и на его многочисленные полемические высказывания в адрес социалистического реализма, был писателем-модернистом. Его эпопея «Красное колесо» демонстрирует множество формальных и стилистических параллелей с экспериментальным письмом Вирджинии Вульф, Эзры Паунда, Джона Дос Пассоса, Владимира Набокова и других писателей-модернистов начала и середины XX века: «Как и все значительные художники Солженицын был разрушителем. В широком смысле разрушителем охватывающей мир Лжи (universalising Lie). В более узком – сюжетов, жанров и тропов, порожденных ее культурными практиками» (p. 532). Самым ярким примером модернистских наклонностей Солженицына, утверждает Темпест, являются «экранные сцены» в тексте «Красного колеса»: «Эти квазикинематографические вставки [...] нарушают течение повествования и в то же время усиливают его образность, приближая к читателю сцены ожесточения боя или озверения толпы, намекая на мифическое значение того и другого через монтаж и метафору» (с. 349). Чтобы подчеркнуть экспериментальные аспекты текстов Солженицына, автор использует набор теоретических подходов, разработанных Эрихом Ауэрбахом, Жоржем Батаем, Роланом Бартом, Юлией Кристевой и многими другими исследователями западного модернизма.
Книга рассчитана как на профессиональных исследователей, так и на широкого читателя, интересующегося русской литературой и историей.
"Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.