Приглашение к дискуссии: Когда компромисс превращается в коллаборационизм?
От редакции: Поводом для дискуссии стало удаление "крамольных" авторов и их публикаций с сайта журнала "Логос". Но это лишь один из примеров того, что некоторые именуют "компромиссом, с целью спасти": журнал, кафедру, институт и т.д. Каковы пределы этого компромисса? Где та черта, когда желание спасти научную институцию или сохранить замечательных профессоров, способных учить студентов "разумному, доброму, вечному", превращается в заурядный коллаборационизм, вызванный необходимостью "платить ипотеку"? Приглашаем коллег к участию в разговоре об этой важной проблеме.
Гасан Гусейнов, доктор филологических наук, со-основатель и профессор Свободного университета
Исторические параллели, или РФ в тени третьего рейха
7 февраля 2024 года мне рассказали, что с сайта международного философского журнала «Логос», членом редколлегии которого я незаметно для себя самого перестал быть после отъезда из РФ в 2020 году, стали исчезать и авторы вместе со своими статьями. В принципе, такое случалось с разными издательскими и университетскими сайтами и раньше.
Например, моя страница на сайте НИУ ВШЭ, куда годами закачивались публикации и дневник повседневной работы (например, со студентами польско-немецко-российской магистерской программы, впоследствии закрытой), исчезла в день моего увольнения 31 августа 2020. Обидно было, что не успел ее скачать. Мгновенная цифровая аннигиляция произвела сильное впечатление.
После удаления из редколлегии «Логоса» я догадывался, что и здесь повторится история с Вышкой, поэтому сделал цифровые оттиски своих статей и заложил их на зимнее хранение на свою страничку на academia.edu.
Понятное дело, на фоне массового убийства жителей Украины и разрушения украинских городов никакое издание на русском языке не заслуживает даже упоминания.
Но исторический смысл происходящего все же нужно видеть.
Философ Николай Плотников написал в своем фб-дневнике 8 февраля 2024 года:
«В 1934 году журнал "Логос" в Германии был переименован из "Международного журнала по философии культуры" в пронацистский "Журнал Немецкой философии культуры".
Так этот интернациональный философский проект прекратил свое существование.
90 лет спустя и журнал "Логос" на русском языке, возобновленный как продолжение того "международного журнала" повторил это немецкое грехопадение».
https://www.facebook.com/sachen.selbst/posts/pfbid02Gi1GnQ66uauqDfEbuxqdhvxfHtSF2PP4bAxpu7Tt7bJKF5EHkYTiAAozxKTqfUz4l
Можно привести многие тысячи примеров того, как имена «врагов народа» вымарывались из энциклопедий, книг, журналов 1920-х-1980-х годов. Но сейчас наступила новая эпоха, и цифровая цензура действует иначе. Вернее, она почти бесполезна. Во-первых, есть веб-архив, неподвластный РФ и ее цензорам. Во-вторых, почти каждый автор может вести свой собственный журнал, развешивая статью по разным сайтам. Кто-то где-то когда-то что-то скачивал, и у людей всегда можно попросить текст, даже если сам ты второпях его уничтожил у себя на компьютере или утерял по какой-то другой причине.
Иначе говоря, твое и твоих текстов исчезновение с конкретного сайта имеет не практическое, а чисто символическое значение. Но оно и является проблематичным для тех, кто сотрудничает с текущим российским государством из неких лучших побуждений. Здесь действует, как мне кажется, многими все еще серьезно рассматриваемый аргумент, на который я бы хотел обратить внимание.
Этот аргумент можно рассматривать на уровне ерничества, по старому анекдоту, который кончается словами «пусть лучше это буду я, чем какой-нибудь негодяй», а можно и вполне серьезно.
Ради спасения нужного людям дела.
Да, ради спасения нужного людям дела приходится принимать неприятные решения. Нужно думать о тех, кто остается. Нужно думать о студентах, которые продолжают у нас учиться. Ключевое слово здесь – решение.
Часто приходится слышать, что люди, уехавшие из страны в трудный час, высказываются об оставленном отечестве так, что задетыми оказывается не только государственная машина, не только политический режим, не только его активисты и самые наглые сторонники политических репрессий. Нет, говорят многие, твоим выпадом ты задеваешь и большинство прежних коллег, вынужденных не по своей воле оставаться в стране и действовать в предлагаемых обстоятельствах, потому что у них нет другого выхода. Им надо зарабатывать на жизнь, выплачивать ипотеку, обеспечивать уход за больными родственниками. Другой работы они не найдут. Их конформизм – это и твой конформизм, если бы ты сам был вынужден остаться в стране.
Вот почему в день отъезда, говорят тебе, ты утрачиваешь право высказываться об оставленном отечестве: высказывая свое мнение, ты тем самым и указываешь оставшимся, как им жить, с чем соглашаться, а с чем – нет, а на это у тебя нет никакого права. Тем более, что мы и сами все понимаем.
Так мир уехавших и оставшихся населяется безмолвными существами, которые всё понимают, но не могут ничего рассказать друг другу, чтобы друг друга не обидеть. Вместо это можно обмениваться ностальгическими воспоминаниями (очень осторожно), красотами природы и образами домашних животных.
История – сама по себе, частная жизнь – сама по себе.
Да и разве иначе было в советское время? Разве нас не объединяло тогда одинаковое отвращение к официозу, к вынужденному пребыванию в казенном пространстве?
И все-таки есть принципиальное отличие. Мы, те, кому в начале 1970-х было двадцать лет, родились и прожили половину жизни в советском пространстве. А то пространство, в котором жили до отъезда из РФ или продолжаем жить у себя дома сейчас, было создано уже с нашим участием. Вошли мы в историю этого государства как безымянные читатели и ученики, а потом сами стали деятельными учителями. В этой точке и оказалось, что и уехавшим, и оставшимся приходится делать новый выбор, вытекающий либо из безвыходности положения оставшихся, либо из возможностей и желания уехавших.
Этот новый выбор еще менее равноправный, если можно так говорить о выборе. Релокант или эмигрант может совершенно спокойно принять на себя правила «траурного молчания»: не желаю давать никаких оценок, у меня в России родня, не хочу подводить близких людей своим длинным языком, не хочу рвать связи, потому что вижу разницу между прямыми доносчиками и теми, кто сам выживает в предлагаемых обстоятельствах. Об этом выборе пишет в своем фб-дневнике социолог Виктор Вахштайн:
«В России написать донос, чтобы получить чей-то проект, чью-то позицию (как в 30-е годы чью-то квартиру) – это скурвливание высоких достижений. Оно распространяется как лесной пожар среди вчерашних тихих аспирантов и молчаливых научных сотрудников, которые спешат разобрать имущество уехавших. Даже если имущество это – чисто символическое.
А вот удалить, например, из архива номеров своего журнала фамилии неблагонадежных авторов – это, видимо, для редактора вопрос самосохранения. Так же как удалить книги иноагентов из библиотек и магазинов, а ссылки на них – из работ своих дипломников.
Проблема в том, что для «вычеркнутых, изгнанных и забытых» любые действия бывших коллег автоматически получают второй диагноз: скурвился чтобы выслужиться.
Сами же бывшие коллеги, по-видимому, оценивают свои действия исключительно как «необходимые, вынужденные и незначительные моральные компромиссы».
Можно ли провести эту границу объективно? Без гневного обличительного пафоса уехавших и навязчивого самооправдания оставшихся?
Экономисты для различения двух типов коррупции тупо используют размер взятки – выиграть тендер стоит куда дороже, чем откупиться от ментов.
Но как оценить размер скурвливания? Типа, продал не полдуши, а два процента?
Я свой категорический императив уже, кажется, вывел. Ненависть – слишком ценный товар, чтобы тратить его на тех, кто не писал на тебя доносов. Я не судья тем, кто сейчас старательно стирает мою фамилию отовсюду в надежде, что это даст им выиграть время. Ибо ничего кроме времени этим выиграть все равно не удастся».
При всем нежелании выносить моральное суждение-осуждение, мы вынуждены признать встречные обвинения и увидеть четкую линию разрыва: мы, уехавшие, «скурвились», дезертировав и оставив поле битвы мародерам и старым беспомощным друзьям; те оставшиеся, кто дежурит у микроскопических очагов общих проектов, «скурвились», подчинившись давлению сверху, превратились в молоток в руках злодея, бьющего гвоздь по шляпке. Декларация отдельных гуманных представителей с обеих сторон действует не лучше, чем десять заповедей.
Вахштайн вводит в разговор важную категорию времени. Главный редактор «Логоса» сказал мне в начале 2010-х назад, что чувствует себя полярником на льдине, которая с каждым днем не только теряет лед по периметру, но превращается в архипелаг маленьких льдин. Эта метафора объясняет новые пространственно-временные обстоятельства, в которых живут люди в РФ, обустраивающие остатки своих льдин. Вот почему, не имея никакой возможности оценить происходящее на льдине, наблюдателям следовало бы, по мнению Василия Жаркова, трактовать действия бывших коллег in bonam, а не in malam partem. С разрешения Василия привожу его подзамочную запись: «Почему журнал "Логос" решил удалить с своего сайта целую плеяду выдающихся авторов-эмигрантов, вопрос не такой уж праздный. Помимо справедливого возмущения произошедшим я бы всерьёз задумался над этим, потому что это может пролить свет на касающееся всех нас направление российской внутренней политики.
Давайте попробую объяснить, что я имею в виду. Если мы поймём мотивацию главного редактора журнала "Логос", мы сможем предсказать дальнейшие проблемы у довольно широкого круга людей. Потому что это решение удалить авторов по списку не может не навести на мысль, откуда этот список взялся и что он значит? По каким критериям он составлен, более-менее понятно.
Ведь на сайте "Логоса" удалены не признанные экстремистами граждане РФ и не только те, кто согласно неправовому решению минюста объявлен "иностранными агентами". Нет, здесь гораздо более богатый и перспективный лонг-лист, куда попали люди с антивоенной и антипутинской позицией преимущественно в эмиграции.
Кто составил этот список, и почему "Логос" решил произвести чистку архива своих авторов в соответствии с ним? Здесь возможно несколько вариантов, каждый из которых ужасен по-своему.
Первый вариант наименее правдоподобный, но я начну с него. Валерий Анашвили сильно обиделся на эмигрантов, и решил их удалить по собственной инициативе. Во-первых, чтобы "не подставлять проект" в случае вероятного ужесточения репрессий после марта. Во-вторых, потому что такую личную неприязнь ко всем уехавшим теперь испытывает, что кушать не может. Он бы и сам к ним присоединился, но служба не пускает. Вот и злится.
Я бы не сбрасывал этот вариант со счётов, зная темперамент Валеры. Но в списке уж слишком близкие ему люди, к тому же уехали они не в последнюю волну эмиграции, а гораздо раньше. Десятилетиями журнал не просто сотрудничал, он держался на дружбе с ними. Это были очень важные люди в том числе в жизни самогó главного редактора, чтобы вот так просто из-за текущей эмоции взять всё и перечеркнуть. Этой версии я оставляю минимум шансов.
Второй вариант чуть более правдоподобный. Список спущен от нового руководства НИУ ВШЭ, который издаёт теперь журнал "Логос". В этот список включены в основном бывшие преподаватели "Вышки", уволенные за нелояльность. Допустим, это было условие продолжения финансирования проекта, на которое главный редактор вынужден согласиться. Много лет он искусно менял спонсоров с одного денежного мешка на другой и вот приехал на конечную станцию, так сказать. Даром, что "Колобок" любимая сказка его президента.
Проблема в том, что в списке удалённых авторов не только бывшие профессора ВШЭ, но и люди, к этой организации отношения не имевшие. Значит, опять маловероятно.
И тогда позвольте последнее предположение, к которому призываю отнестись с максимальной серьёзностью. Проскрипционные списки так называемых "игоагентов" давно составлены органами госбезопасности, и каждую пятницу нам лишь объявляют очередную порцию из их числа. Григорий Юдин говорил об этом совсем недавно. Более того он сказал, что цель этих списков состоит в физическом уничтожении каждого входящего в него.
И что мы видим здесь? Валерий Анашвили символически уничтожил и стёр из памяти лучших авторов своего журнала, включая своих давних и очень близких друзей. Не все эти люди сейчас объявлены "иноагентами", но никто не удивится, если завтра кого-то из них в этот список добавят. Вернее, наоборот, когда их извлекут из некоего уже составленного списка и публично объявят врагами народа. На самом деле они уже в этом недоступном нам списке.
В этом плане, Валера странным образом может передавать некое скрытое послание своим друзьям: "Ребята, я знаю, что вам грозит! Будьте осторожны, когда беретесь за ручку своей входной двери в Лозанне или Бохуме!"
Дорогие друзья, я не настроен шутить. Это всё очень серьёзно. Не верите мне, послушайте самое начало стрима Фёдора Крашенинникова с Григорием Юдиным. Они говорят ровно об этом.
Разумеется, я не сомневаюсь, что нахожусь в том же самом списке. В "Логосе" я в свое время не опубликовался, хотя имел такую возможность. Мне заказывали текст про протесты 2011-2012 годов, который я продолбал из-за своей невероятной лени. Но в последнее два года мне приходилось видеть фрагменты этого лонг-листа врагов в разных других ситуациях.
Так что, будьте здоровы и берегите себя, пожалуйста. Обещать, как мы знаем, не значит жениться. Однако поскольку в этом списке много людей, которых я лично знаю и очень люблю, призываю относиться к ситуации предельно серьёзно. Это всё гораздо хуже, чем просто повторение русским "Логосом" пути своего немецкого предшественника».
Итак, мы возвращаемся к историко-политической параллели, которую привел Николай Плотников. Как ни крути, она остается в силе. Пока я писал этот комментарий, в сети уже крутилось так называемое интервью, данное так называемым президентом РФ так называемому американскому журналисту. Раз уж я взялся комментировать ситуацию с журналом «Логос», ссылаясь на фб-дневники философов и социологов, то и более общий контекст происходящего опишу с помощью чужого фб-дневника. Бывший главный редактор журнала «Столица» Андрей Мальгин проанализировал один пассаж, один ответ путина Такеру Карлсону:
"В 1939 году, после того как Польша посотрудничала с Гитлером, а Польша сотрудничала с Гитлером, и Гитлер предлагал – все документы у нас в архивах есть – с Польшей заключить мир, договор о дружбе и союзничестве, но требовал, чтобы Польша отдала назад Германии так называемый Данцигский коридор, который связывал основную часть Германии с Кёнигсбергом и Восточной Пруссией. После Первой мировой войны эта часть территории была отдана Польше, и вместо Данцига появился город Гданьск. Гитлер упрашивал их отдать мирно – поляки отказались... <Польша>, поскольку не отдала Данцигский коридор, всё-таки поляки вынудили, они заигрались и вынудили Гитлера начать Вторую мировую войну именно с них. Почему началась война 1 сентября 1939 года именно с Польши? Она оказалась несговорчивой".
Фактически Путин и в отношении Польши, и объясняя свое нападение на Украину, полностью повторяет риторику Гитлера, который, выступая в рейхстаге 1 сентября 1939 года, так обосновывал необходимость войны:
"Депутаты германского Рейхстага!
В течение долгого времени мы страдали от ужасной проблемы, проблемы, созданной Версальским диктатом, которая усугублялась, пока не стала невыносимой для нас. Данциг был — и есть германский город. Коридор был — и есть германский. Обе эти территории по их культурному развитию принадлежат исключительно германскому народу. Данциг был отнят у нас, Коридор был аннексирован Польшей. Как и на других германских территориях на востоке, со всеми немецкими меньшинствами, проживающими там, обращались всё хуже и хуже. Более чем миллион человек немецкой крови в 1919-20 годах были отрезаны от их родины.
Как всегда, я пытался мирным путём добиться пересмотра, изменения этого невыносимого положения. Это — ложь, когда мир говорит, что мы хотим добиться перемен силой. За 15 лет до того, как национал-социалистическая партия пришла к власти, была возможность мирного урегулирования проблемы. По своей собственной инициативе я неоднократно предлагал пересмотреть эти невыносимые условия. Все эти предложения, как вы знаете, были отклонены — предложения об ограничении вооружений и, если необходимо, разоружении, предложения об ограничении военного производства, предложения о запрещении некоторых видов современного вооружения. Вы знаете о предложениях, которые я делал для восстановления германского суверенитета над немецкими территориями. Вы знаете о моих бесконечных попытках, которые я предпринимал для мирного урегулирования вопросов с Австрией, потом с Судетской областью, Богемией и Моравией. Все они оказались напрасны.
Невозможно требовать, чтобы это невозможное положение было исправлено мирным путём, и в то же время постоянно отклонять предложения о мире. Так же невозможно говорить, что тот, кто жаждет перемен для себя, нарушает закон — ибо Версальский диктат — не закон для нас. Нас заставили подписать его, приставив пистолет к виску, под угрозой голода для миллионов людей. И после этого этот документ, с нашей подписью, полученной силой, был торжественно объявлен законом.
Таким же образом я пробовал решить проблему Данцига, Коридора, и т.д., предлагая мирное обсуждение проблем. То, что проблемы должны быть решены, ясно. Нам также ясно, что у западных демократий нет времени и нет интереса решать эти проблемы. Но отсутствие времени — не оправдание безразличия к нам. Более того, это не может быть оправданием безразличия к тем. кто страдает больше всего.
В разговоре с польскими государственными деятелями я обсуждал идеи, с которыми вы знакомы по моей последней речи в Рейхстаге. Никто не может сказать, что это было невежливо, или, что это было недопустимое давление. Я, естественно, сформулировал наконец германские предложения. Нет на свете ничего более скромного и лояльного, чем эти предложения. Я хотел бы сказать всему миру, что только я мог сделать такие предложения, потому что знал, что, делая такие предложения, я противопоставляю себя миллионам немцев. Эти предложения были отвергнуты. Мало того, что ответом сначала была мобилизация, но потом и усиление террора и давления на наших соотечественников и с медленным выдавливанием их из свободного города Данцига — экономическими, политическими, а в последние недели — военными средствами.
Польша обрушила нападки на свободный город Данциг. Более того, Польша не была готова уладить проблему Коридора разумным способом, с равноправным отношением к обеим сторонам, и она не думала о соблюдении её обязательств по отношению к нацменьшинствам.
Я должен заявить определённо: Германия соблюдает свои обязательства; нацменьшинства, которые проживают в Германии, не преследуются. Ни один француз не может встать и сказать, что какой-нибудь француз, живущий в Сааре, угнетён, замучен, или лишен своих прав. Никто не может сказать такого.
В течение четырех месяцев я молча наблюдал за событиями, хотя и не прекращал делать предупреждения. В последние несколько дней я ужесточил эти предупреждения. Три недели назад я проинформировал польского посла, что, если Польша продолжит посылать Данцигу ноты в форме ультиматумов, если Польша продолжит свои притеснения против немцев, и если польская сторона не отменит таможенные правила, направленные на разрушение данцигской торговли, тогда Рейх не останется праздным наблюдателем. Я не дал повода сомневаться, что те люди, которые сравнивают Германию сегодняшнюю с Германией прежней, обманывают себя.
Была сделана попытка оправдать притеснения немцев — были требования, чтобы немцы прекратили провокации. Я не знаю, в чём заключаются провокации со стороны женщин и детей, если с ними самими плохо обращаются и некоторые были убиты. Я знаю одно — никакая великая держава не может пассивно наблюдать за тем, что происходит, длительное время...
Депутаты, если бы Германское Правительство и его Фюрер терпеливо бы сносили такой обращение с Германией, то заслуживали бы лишь исчезновения с политической сцены. Однако не прав окажется тот, кто станет расценивать мою любовь к миру и мое терпение как слабость или даже трусость. Поэтому я принял решение и вчера вечером проинформировал британское правительство, что в этих обстоятельствах я не вижу готовности со стороны польского правительства вести серьезные переговоры с нами.
Эти предложения о посредничестве потерпели неудачу, потому что в то время, когда они поступили, прошла внезапная польская всеобщая мобилизация, сопровождаемая большим количеством польских злодеяний. Они повторились прошлой ночью. Недавно за ночь мы зафиксировали 21 пограничный инцидент, прошлой ночью было 14, из которых 3 были весьма серьёзными. Поэтому я решил прибегнуть к языку, который в разговоре с нами поляки употребляют в течение последних месяцев. Эта позиция Рейха меняться не будет...
Я предназначен, чтобы решить: первое — проблему Данцига; второе — проблему Коридора, и третье — чтобы обеспечить изменение во взаимоотношениях между Германией и Польшей, которая должна гарантировать мирное сосуществование. Поэтому я решил бороться, пока существующее польское правительство не сделает этого, либо пока другое польское правительство не будет готово сделать это. Я решил освободить германские границы от элементов неуверенности, постоянной угрозы гражданской войны. Я добьюсь, чтобы на восточной границе воцарился мир, такой же, как на остальных наших границах.
Для этого я предприму необходимые меры, не противоречащие предложениям, сделанным мною в Рейхстаге для всего мира, то есть, я не буду воевать против женщин и детей. Я приказал, чтобы мои воздушные силы ограничились атаками на военные цели. Если, однако, враг решит, что это даёт ему карт-бланш, чтобы вести войну всеми средствами, то получит сокрушающий зубодробительный ответ... Я буду продолжать борьбу против кого угодно, пока не будут обеспечены безопасность Рейха и его права".
Кто-то может пристыдить авторов статей, выброшенных из какого-то российского журнала: вместо того, чтобы думать о своих «потерях» на ниве просвещения и научного творчества, лучше бы помогли цивилизованному миру и самой РФ избавиться от путинизма, как это делали союзники в 1939-1945 гг. Но сначала придется признаться себе в самом неприятном: путинские действия, война РФ с целью уничтожения Украины и захвата ее территории и части населения, это и есть не что иное, как исполнение завещания Адольфа Гитлера. В этом контексте все высказанные выше версии дополняют друг друга, никак друг другу не противореча. А дальнейшие действия разных людей буду зависеть от глубины понимания этого печального обстоятельства.
"Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.