Кононов И. Ф.
Можно ли остановить идущего на зов бездны:
Рец.: Volodymyr Ishchenko. Towards the Abyss. Ukraine from Maidan to War. London – New York: Verso, 2024. XXXI+160 p.
Аннотация: В рецензии анализируется книга украинского социолога Владимира Ищенко «Towards the Abyss. Ukraine from Maidan to War» («На пути к бездне. Украина от Майдана до войны»), изданная престижным западным издательством Verso в 2024 г. Используются также статьи украинского социолога, которые углубляют и расширяют видение проблем, исследуемых в книге. В результате этого рецензию можно рассматривать как очерк научных исследований В. Ищенко последнего десятилетия.
Ключевые слова: Владимир Ищенко, Украина, Майдан, российско-украинская война, классовый конфликт, средний класс, компрадоры
Автор: Кононов Илья Фёдорович, доктор социологических наук, приглашенный профессор Карлтонского университета (Оттава, Канада), профессор кафедры философии и социологии Луганского национального университета имени Тараса Шевченко (Полтава). E-mail: kononov_if@ukr.net ORCID ID: https://orcid.org/0000-0002-9253-6261
Is it possible to stop the one who is going to the call of the abyss: Review: Volodymyr Ishchenko. Towards the Abyss. Ukraine from Maidan to War. London – New York: Verso, 2024. XXXI+160 p.
Abstract: The review analyzes the book by Ukrainian sociologist Volodymyr Ishchenko “Towards the Abyss. Ukraine from Maidan to War”, published by the prestigious Western publishing house Verso in 2024. The articles by the Ukrainian sociologist are also used, which deepen and expand the vision of the problems explored in the book. As a result, the review can be considered as an essay on V. Ishchenko’s scientific research of the last decade.
Keywords: Vladimir Ishchenko, Ukraine, Maidan, Russian-Ukrainian war, class conflict, middle class, compradors
Corresponding author: Kononov Illia Fyodorovich, Doctor of Science (doctor sociologicheskich nauk), visiting professor of Carleton University, Ottawa, Canada; professor of Luhansk Taras Shevchenko National University, Poltava, Ukraine. E-mail: kononov_if@ukr.net ORCID ID: https://orcid.org/0000-0002-9253-6261
«Ощущение, что страна была в глубоком кризисе, что она развивалась в неправильном направлении, что никому в политической элите или государственных институтах нельзя доверять, было распространено десятилетиями, по крайней мере с 1990-х годов, когда стали доступными систематические данные об общественном мнении. Новые надежды появлялись после революций на Майдане 2004 и 2014 годов, выборов Владимира Зеленского, «нового лица», в 2019 году, и впечатляющего провала первоначального плана вторжения России, а также украинских побед в первый год полномасштабной войны. Но в целом уныние оказалось трудно развеять»[1]. (Владимир Ищенко).
Книга одного из наиболее часто цитируемых в западной научной литературе украинских социологов, Владимира Ищенко, «На пути к бездне. Украина от Майдана до войны» посвящена переломным событиям новейшей истории страны. Мы имеем дело не с целостным монографическим исследованием, а с колонками, эссе и статьями, которые автор в ходе самих анализируемых событий публиковал в таких изданиях как Guardian, New Left Review, LeftEast, The Parliament, Al Jazeera и др. Непосредственные наблюдения чередуются с аналитическими материалами. Тем самым книга приобретает достоинство и исторического свидетельства, и исследования тенденций развития украинского общества. Книгу есть смысл анализировать в общем контексте творческой биографии автора. В связи с этим я буду обращаться к его статьям, в которых порой более детально рассматриваются вопросы, освещаемые в тексте книги.
Материалы книги собраны в два раздела с краткими, но красноречивыми названиями «2014» и «2022». В первом разделе пять глав (пятая написана в соавторстве с Олегом Журавлевым), во втором – четыре. Для издания автор написал предисловие «A Wrong Ukrainian» (Неправильный украинец). Завершается книга интервью «Towards the Abyss» для New Left Review, которое дало название всей книге.
Предисловие заслуживает на особое внимание. Оно написано с большой искренностью и внутренней болью. Автор, вынужденный покинуть свою страну под давлением правых активистов в 2019 г., говорит о себе: «Я украинец и жил в Киеве большую часть моей жизни, учился и преподавал в украинских университетах, проводил исследования и медиа-проекты с украинскими НГО» (p. XIV). Владимир Ищенко принадлежит к украинским интеллектуалам левых взглядов. О людях своего круга он пишет: «Мы могли бы предложить Украине альтернативу, которая также могла бы быть привлекательной в глобальном масштабе и соответствовать будущим тенденциям или, по крайней мере, тому, что все больше и больше молодых людей во всем мире предпочли бы в качестве своего будущего» (XXV). Установка на то, что Украина может развиваться, лишь ориентируясь на современные тенденции мирового развития, на поиск ответов на самые важные вопросы мировой повестки дня, а не на архаику, является принципиальной для него. Путинская агрессия против Украины придала самоощущению автора особый драматизм, ибо он уверен, что как бы не закончилась война «у меня больше не будет Родины» (p. XV).
Для западных читателей неожиданностью будут многие оценки Владимира Ищенко, которые он дает советскому периоду в истории Украины. При этом он отталкивается от истории семьи своих родителей, которым он посвятил рецензируемую книгу. Его дед был из семьи украинских колхозников из-под Луганска, его бабушка была русской, а познакомились они и создали семью во Львове. Отец автора рецензируемой книги закончил школу во Львове, а затем учился в одном из наиболее престижных советских вузов – Московском физико-техническом институте. Отец и мать автора познакомились, работая в Институте кибернетики в Киеве, которым руководил Виктор Глушков. В столице Украины они и создали русскоязычную семью интеллигентов: отец занимался космическими проблемами, а мать - автоматизацией. Видимо, специально для западных читателей автор рассказывает о том, что усилиями института Глушкова в СССР был создан персональный компьютер и прообраз интернета (p. XVIII).
«Советские украинцы», которыми были большинство жителей УССР к моменту распада ССССР, тем более «русскоязычные украинцы», оказались во все ухудшающейся для них культурной среде в собственной стране. К настоящему моменту их идентичность в официальном идеологическом контексте воспринимается как продукт колониальной политики. Жизнь нескольких поколений подавляющего большинства жителей Украины лишается смысла, более того, приобретает негативный оттенок. Как альтернатива им предлагается историческая амнезия. В. Ищенко и книгой, и своими статьями противодействует этой перспективе. Он исходит из того, что нужно видеть историю целостным противоречивым процессом. По его мнению, «большевики добились успеха в Украине не столько по причине своих взглядов на “украинский национальный вопрос”, сколько потому, что они были самой революционной силой в гражданской войне» (p. XVI). Но и они не были всесильными. Для легитимации собственной власти им пришлось использовать «типичное средство построения гегемонии» – национализм, который отбросили, когда померкли перспективы мировой революции. Значительное число национальной интеллигенции было репрессировано, а миллионы крестьян умерли в результате голодомора. Однако прошлое не было однозначным: «Оглядываясь назад, можно уверенно сказать, что как минимум в аспекте жизненного уровня масс, послесталинские советские годы так и остались самым лучшим периодом в истории на территории нынешней Украины» (р. ХХ).
Здесь обозначается одна из сквозных тем в размышлениях В. Ищенко – «деколонизация» в Украине. Как она стала возможной и превратилась в актуальную политику, репрессивную по отношению к личной и коллективной памяти большинства жителей страны? Уже в предисловии автор формулирует объяснение: противостояние «восточного» и «западного» проектов развития Украины завершилось победой второго. Но это противостояние в своей основе не регионально-культурное, а классовое. Вопрос этот важен и теоретически, и практически, поэтому обсудим его немного позднее.
В любом случае, по мнению автора рецензируемой книги, правящий в независимой Украине класс не сформулировал жизнеспособного проекта развития страны: «Альтернативного “постсоветского” пути вперед не было, только три десятилетия постепенной деградации, а затем самая кровопролитная война на европейском континенте за последние десятилетия» (р. ХХ).
Так в один узел стягиваются проблемы классовой гегемонии и её кризиса, национализма, напряжений в региональной структуре Украины, классового конфликта, войны и «деколонизации».
Первый раздел посвящен Майдану 2013–2014 гг. и последовавшим за ним событиям. Я не буду следовать за хорошо известной событийной канвой того времени. Остановлюсь на теоретических обобщениях автора. Он исходит из того, что для гражданского противостояния в Украине существовала глубокая основа. С одной стороны, формулирует гипотезу, что постсоветские страны с 1991 г. никуда не двигались, а застряли в кризисе, который начался до распада СССР (р. 58). В результате этого и старое никак не умрет, и новое не родится. В Украине непосредственной перманентной почвой для протестов является кризис представительства. Элитные группы руководствуются своими интересами, а контролируемые ими политические институты не выражают интересов разных групп населения. Результатом этого положения стало то, что «в экономике Украина, пожалуй, лучший кандидат на звание самой северной страны глобального Юга» (р. 57).
В. Ищенко в ходе майданных событий открыл весьма интересное обстоятельство: протестные массы характеризовались социальной пестротой, среди протестующих было много представителей среднего класса, но главную и определяющую в направленности протестов роль играли крайне правые. Хотя официальным лозунгом Майдана была евроинтеграция, но правых интересовала «национальная революция» (р. 10). После победы протестующих в Украине начался последовательный политический дрейф вправо. Автор пишет: «Протесты усилили (нео)либеральные и националистические организации, которые утверждали, что выступают от имени “украинского гражданского общества” и, соответственно, нации в целом» (р. 62).
С организационной структурой Евромайдана связана и его идейная эволюция. Она затрагивается в книге, но наиболее полно рассматривается в совместной с Олегом Журавлевым статье. Соавторы пишут о теоретической ситуации в западной науке, где гражданский национализм противопоставляется этническому. Они делают вывод, что украинский Майдан ломает эту схему: «Именно гражданская националистическая идеология оправдала, рационализировала и в то же время замаскировала (конструируя и навязывая образ единой нации) социально-политический конфликт в Украине, вызванный восстанием Евромайдана и войной на Донбассе» (Zhuravlev, Ishchenko 2020: 229). В Украине гражданский национализм открыл дорогу этническому национализму, «наконец, гражданский национализм Евромайдана узаконил этнокультурный националистический язык, границу и эксклюзию посредством трех идеологических механизмов: оправдания, маскировки и рационализации» (Zhuravlev, Ishchenko 2020: 241). Так в стране утвердилась атмосфера, репрессивная по отношению к большинству её жителей. Именно эта атмосфера обусловила форму и методы «декоммунизации» и «деколонизации» в последующем.
Теоретическое понимание событий Евромайдана, как и других «цветных революций» на пространстве бывшего СССР, у В. Ищенко сталкивается с определенными противоречиями. С одной стороны, он пользуется официальным языком и называет их революциями, но «дефицитарными революциями» (р. 61). Как это следует понимать? Эти события обусловлены двумя обстоятельствами: 1) кризисом представительства и 2) кризисом гегемонии. Автор не обращает внимания на то, что эти обстоятельства содержат в себе изначальный конфликт. В разрешении кризиса представительства объективно заинтересованы широкие народные массы. Но как актуальный лозунг политических изменений его в ходе анализируемых событий никто не ставил. В преодолении кризиса гегемонии (в понимании А. Грамши) заинтересован правящий класс. Однако в Украине правящий класс, мягко говоря, не монолитен, и представители разных его фракций предлагали разные идеологические концепции для утверждения своей легитимности. В ходе острых социально-политических кризисов 2004 г. и 2014 г. одни фракции правящего класса использовали протестующих представителей народных масс против других фракций. Поэтому нет ничего удивительного в том, что «эти революции оказались удивительно последовательными в своей неспособности установить более стабильный политический порядок» (р. 60).
Уже после победы Евромайдана В. Ищенко писал: «Событиям в Украине приписывают два популярных ярлыка: это была либо демократическая – или даже социальная – революция, либо правый – или даже неонацистский – переворот. На самом деле обе характеристики неверны» (р. 11). Значит, автору в ходе событий представлялось, что это и не революция, и не переворот. Против переворота автор возражает, используя достаточно странный силлогизм: «Протест не вписывается в классическое определение переворота: хорошо спланированный вооруженный захват власти. Движение Майдана, особенно его военизированное крыло, едва ли контролировалось парламентскими партиями. На самом деле, эти партии регулярно пытались умиротворить движение и призывали к компромиссам с Януковичем, хотя и без особого успеха» (р. 12). Возникают сразу несколько вопросов. Государственным переворотом является только хорошо спланированный вооруженный захват власти? А плохо спланированный, но удачный? А если смена власти достигается под незаконным давлением, хотя и невооруженным? Кто и из каких парламентских фракций пытался умиротворить движение и достигнуть компромисса с Януковичем? В этом были замешаны П. Порошенко, А. Яценюк, А. Парубий? Скорее руководители протестов в периоды их затихания искали поводов для эскалации конфронтации. Да и разве действующими лицами должны быть (в украинской случае, были) только парламентские партии?
В конце концов В. Ищенко делает вывод, что «как Майдан не был революцией, так и Антимайдан не являлся контрреволюцией» (р. 14). Для автора представлялось возможным объединить народные крылья этих движений и направить их против правящего класса (р. 15). Такая возможность в Украине, скорее всего, была иллюзорной. Сам автор, сравнивая протесты в Беларуси 2020 г. с украинскими протестами 2014 г., пишет, что в Беларуси главными носителями протестной энергии были массы простых людей, в то время как в Украине – организованные крайне правые (р. 47).
Мне представляется, что вопрос внешнего влияния в событиях 2013–2014 гг. в Украине автором рецензируемой книги недостаточно отрефлексирован. С одной стороны, он изображает события Евромайдана и периода войны на Донбассе как внутренне детерминированные. Но, с другой стороны, он даёт блестящую критику западных мифов о Евромайдане, разбирая книгу Эндрю Уилсона «Украинский кризис: что он значит для Запада» (Wilson 2014). Уилсон, став старшим научным сотрудником Европейского совета по международным отношениям, щедро финансируемого аналитического центра, позволяющего ученому играть закулисную роль в европейской политике, фактически отказался от своих предшествующих научных работ. По мнению В. Ищенко Уилсон действует не как ученый, а как пропагандист, безапелляционно отстаивающий интересы Запада: «Уилсон предполагает, что в Соглашении об ассоциации с ЕС не было ничего проблемного для Украины; проблемы были в Януковиче и России» (р. 28). Уилсон не ставит вопросы: «Почему украинцы размахивали флагами ЕС, когда протестующие против жесткой экономии внутри ЕС, скорее, сжигали их – и не поднимали знамена какой-либо внешней силы? Почему активисты Майдана не пытались наладить связи солидарности с протестными движениями в других местах?» (р. 29). Попытками придать Майдану леволиберальную легитимность Уилсон закрывает вопрос о роли украинских крайне правых в этих событиях: «Нас уверяют, что правые, которые действительно участвовали, на самом деле не были «фашистами» в строгом смысле этого слова, поэтому не нужно их бояться; тот факт, что они потерпели поражение на выборах 2014 года, доказывает, что «фашистская угроза» была не более чем мифом российской пропаганды» (р. 30).
В. Ищенко резонно замечает: «Если члены крайне правых теперь легитимизированы как герои «революции» и войны, если они заняли высокие должности в аппарате безопасности и получили разрешение на создание вооруженных воинских частей под своим контролем, то это события, которые нельзя преуменьшать или даже оправдывать во имя патриотизма, как многие в Украине готовы делать в настоящее время» (р. 31).
Споря с Уилсоном, В. Ищенко оттачивает собственное понимание событий. По его мнению, «Майдан действительно был вооруженным восстанием, отвечающим на спорадическое насилие правительства собственным насилием, сильно перекошенным с точки зрения региональной поддержки и со значительным присутствием крайне правых. Он черпал силу из массовой народной мобилизации, но не смог выразить социальное недовольство, позволив себе быть представленным политически олигархическими оппозиционными силами. В конечном итоге он привел к власти в Киеве неолиберально-националистическое правительство» (р. 32).
Вывод о книге Уилсона звучит вполне убедительно: «В тандеме с отрывками, демонизирующими противоборствующую силу – Россию, предсказуемо сравниваемую с нацистской Германией, – и клеймящими любую оппозицию как «полезных идиотов», идеологический шаблон Уильсона просто служит для легитимации империалистических интересов и провоенной мобилизации в период обострившегося межгосударственного соперничества» (р. 35). Однако, речь ведь нужно вести не просто об одном западном интеллектуале, который из ученого превратился в пропагандиста. Речь об интеллектуальной индустрии по производству для Украины нужных для правящих в западных странах классов нарративов. Этот вопрос влечет за собой еще более серьезный: почему западные либералы за рубежами своих стран охотно используют для своих целей крайне правых? Почему правительства стран, в которых коррупция считается тягчайшим преступлением, в странах, входящих в поле их влияния, охотно с нею мирятся?
Еще один пассаж в книге касается внешней зависимости Украины. Речь идет о мирной передаче в 2019 г. президентского поста от Порошенко Зеленскому, которая «стала результатом не силы украинской демократии, а зависимости от Запада, олигархического плюрализма и рекордно низкой поддержки действующего президента во втором туре» (р. 41). Однако, уместно заметить, что с правым дрейфом Украины олигархический плюрализм очень существенно уменьшился, а зависимость от Запада невероятно возросла. Украинские крайне правые националисты выступили агентами иностранного влияния. Хотя это несколько парадоксально для националистических движений, но это так.
Путь Украины от Майдана до войны невозможно описывать вне западного влияния. Скажем, В. Ищенко совершенно верно считает, что Украина не выполняла Минские соглашения по причине их противоречия интересам пришедшей к власти после Евромайдана группировке правящего класса. Реализация этих договоренностей могла изменить атмосферу внутри страны, её электоральный баланс, а, следовательно, и силу конкурирующих «восточных» элит. Целиком соглашаюсь с исследователем, что «Минские соглашения представляли собой угрозу конкретному национальному проекту, который предполагал, что будущее Украины будет таким же, как и выбранное Центральной Европой после 1989 г.» (Ishchenko 2023: 135). Но разве британец Уилсон не говорил, что уменьшившаяся в размерах Украина может стать более управляемой и более успешной? Собственно, так на Западе думал и говорил не только он. И разве не говорили о том же некоторые украинские интеллектуалы? (Андрухович 2010)?
Тут мы подошли к фундаментальному вопросу в исследованиях В. Ищенко. Собственно, это фундаментальный вопрос самой украинской жизни, от которого в значительной степени зависит само будущее страны. Речь о компрадорах, о причинах их победы в 2014 г., а, следовательно, о глубинном перманентном конфликте, связанном с особенностями региональной структуры страны.
Общеизвестным является факт, что все президентские выборы в независимой Украине раскалывали страну, порой превращаясь в репетицию гражданской войны. Центрами политической поляризации становились Донбасс и Галичина. Это заставило аналитиков обратить внимание на особенности региональной системы Украины, которые разные фракции правящего класса использовали в борьбе за власть (Kononov, 2011). В. Ищенко считает, что преобладание региональных социокультурных факторов в анализе политического раскола, маскирует его реальную природу. За политической поляризацией скрывается классовое противостояние. «Западный» лагерь представляет союз украинского «профессионального среднего класса» с транснациональным капиталом. Ситуационно к нему присоединяются те или иные крупные политические капиталисты. «Восточный» лагерь базировался на пассивном союзе политических капиталистов, рабочих купных предприятий и широкой массы бюджетников (р. 90–91).
В. Ищенко определяет «украинский “региональный” раскол как национально специфическую артикуляцию классового конфликта между правящим блоком политических капиталистов и альянсом профессионального среднего класса и транснационального капитала, к которому присоединились несогласные фракции политических капиталистов, в контексте постсоветского кризиса гегемонии, являющимся общим для многих стран региона» (Ishchenko 2024: 312).
«Западный» лагерь одержал победу по причине большей гибкости, умения предложить некие, пусть и сомнительные, стратегические цели, благодаря опоре на горизонтальную сеть НГО, финансируемых из-за рубежа. Вместе с тем оба лагеря не предлагали программы, которая преодолела бы дефицит легитимности правящего класса. В. Ищенко пишет: «Усиление поляризации через взаимную инаковость между “восточным” и “западным” лагерями следует понимать в контексте дефицита их идеологических предложений – “Восток” выступал в первую очередь за пост-советскую стагнацию в пользу сохранения господства политических капиталистов, в то время как “Запад” предлагал развитие, которое было сомнительно реалистическим и чревато рисками для значительной части украинских рабочих» (Ishchenko 2024: 308).
Я совершенно согласен, что региональный раскол необходимо рассматривать через призму социальной структуры общества. В конце концов, региональная структура страны – часть её социальной структуры. Я согласен и с более узким взглядом на эту проблему через призму классового конфликта. Однако, мне представляется, что это – конфликт в первую очередь между разными фракциями правящего класса. Дело в том, что капиталистический класс Украины структурирован в виде клиентельных групп, имевших с момента своего формирования региональную привязку. Эти клиентельные группы боролись за Киев как за центрального оператора перераспределения ресурсов страны. Политэкономия украинской государственности состоит в слиянии власти и собственности в непрерывный поток их взаимной конвертации. Поэтому политические капиталисты становились крупными собственниками и патронами тех или иных клиентельных структур. В свою очередь удачливые бизнесмены стремились к приобретению политического влияния. Вне этого важнейшего процесса, определяющего общественный строй страны, собственность не была гарантированной. Поэтому в поток конвертации власти и собственности в той или иной мере были втянуты все относительно успешные предприниматели. Все представительные органы власти в стране представляли их интересы, точнее, они в них представляли собственные интересы. Отсюда и упадок функции представительства в государственных институтах (Кононов 2020).
Политической ипостасью капиталистических клиентельных групп в Украине стали крупнейшие политические партии. Хотя в стране не разрешены региональные партии, но партийная система сформировалась с привязкой к регионам. Так, главная электоральная база Партии регионов была в Донбассе, а «Свободы» – в Галичине. «Батькивщина» ориентировалась на центральную Украину и в значительной степени на западную. Именно культурные особенности регионов стали мобилизационным ресурсом в избирательной борьбе. Я согласен с В. Ищенко, что правящий класс Украины не смог выработать общей программы и практики культурной гегемонии в масштабе страны. Но разные фракции этого класса гегемонию осуществляли в региональном масштабе. При этом они опирались на длительность культурной традиции регионов. Лучше всего это получалось в Донбассе и Галичине, население которых обладало наиболее выраженным региональным сознанием. Можно говорить о том, что эти регионы стали носителями двух несовместимых между собой программ нациестроительства: согражданства и этнической в основе нации (Кононов 2009). Эти программы и использовались борющимися фракциями правящего класса для мобилизации своего регионального электората.
Эмпирические исследования показывают, что сторонники обоих проектов были во всех регионах страны, но их градиент менялся по мере движения с запада на восток и обратно. Проект согражданства был наиболее ярко выражен в Донбассе, а этнонации – в Галичине (Кононов, Щудло 2012). Однако такая форма культурного доминирования разных фракций правящего класса разрывала страну все больше и больше. До 2014 г. не возникло какого-либо объединяющего всю страну проекта. На короткий момент возникло ситуационное единство на основе протеста против П. Порошенко. Но, как сейчас это очевидно, оно возникло в результате манипулятивных практик наспех сформированной клиентельной группы, патронируемой из-за рубежа. Далее она использовалась как таран для уничтожения всякой внутренней оппозиции.
Что касается профессионального среднего класса, то его концепция у В. Ищенко мне представляется умозрительной. Средний класс со времен Аристотеля – крайне неопределённая категория. Известно, что, рассматривая государство как орудие благой жизни, античный мыслитель предложил в качестве наилучшего государственного устройства политию. В ней должны были преобладать люди среднего достатка, которые не будут завидовать чужому богатству и не будут стремиться к сверхприбылям. В связи с этим он и делал вывод, что «государство, состоящее из средних людей, будет иметь и наилучший государственный строй» (Аристотель 1983: 508). Изначально это была агрегация людей разных профессий, объединенных средним для данного общества материальным состоянием. Исходно эта концепция эпистемологически была погружена в контекст политической практики. Преобладание таких людей стабилизирует государство, но и накладывает определенные требования на перераспределительную политику в нём. Аристотелевская концепция дошла до наших дней как привлекательный лозунг, получила второе дыхание в эпоху государства «всеобщего благоденствия», а сейчас вырождается в манипулятивный концепт.
В Украине понятие среднего класса приобрело особо расплывчатый характер из-за того, что большая часть населения субъективно относит себя к этой группе. Видимо, это стало частью самопрезентации людей, которые тем самым подчеркивают своё достоинство. Они не свалились в абсолютную бедность и обеспечивают уровень жизни своей семьи на среднем для страны уровне. Это явление открыла и описала социолог Елена Симончук (Симончук 2024: 51–52).
В случае анализа классовых противоречий в Украине средний класс становится вопросом статистики, которая и в рецензируемой книге, и в статьях её автора отсутствует. Он даёт только отсылки к работам других авторов.
В. Ищенко пишет о союзе украинского среднего класса с транснациональным капиталом. Это ещё одна неопределенность в его текстах. Транснациональный капитал – это, видимо, капитал транснациональных корпораций (ТНК). Значительное их число имели и имеют интересы в Украине (Стаджи 2020). Некоторые из них вступали в конфликты с украинской властью по поводу неуплаты налогов (Пономаренко 2013). Конечно, ТНК по всему миру выступают в качестве одного из дестабилизирующих факторов. Скажем, соперничество западных и китайских компаний за ценные природные ресурсы подпитывает многолетнюю гражданскую войну в Демократической Республике Конго (Conflict 2024). Какова их роль в Украине в последнее десятилетие еще предстоит изучить. Часть украинских сотрудников этих ТНК, наверное, относятся к среднему классу, а принадлежащие к руководящему составу могут рассматриваться как компрадоры. Но в любом случае нужна конкретика.
Наиболее глобализованной частью среднего класса Украины являются представители IT-индустрии. В 2023 г. их число в Украине составляло 346,2 тыс. чел. (Кількість IT-фахівців 2023). Украинские программисты, наверное, часто работают на ТНК. Положение этой группы предполагает свободные отношения с зарубежными партнерами, но назвать их в массе компрадорами сложно. Они высокооплачиваемые наёмные работники, заинтересованные в свободном выходе на мировой рынок труда, прежде всего западный. Они не осуществляют посреднических функций между национальным рынком и иностранным капиталом. Возможно, какая-то часть этой группы принимала участие в событиях 2014 г., но сомнительно, что их вклад был определяющим.
Думаю, что госслужащих и бюджетников можно в данном контексте пропустить. Представители среднего и малого бизнеса частично были вовлечены в общественно-политический кризис 2013–2014 гг. Они материально поддерживали те или иные группы майдана и антимайдана. Это зависело от места этих предпринимателей в клиентельных структурах. Однако, на настоящее время данный вопрос всесторонне не изучен.
Что касается рядовых представителей массовых протестов, то они чаще всего относились к прекариату. Первым описал это состояние наёмной рабочей силы британский социолог Гай Стэндинг (Standing 2011). Вряд ли можно согласиться с его атрибуцией растущей во всех современных обществах агрегации людей с прекарной занятостью как нового класса. Прекариат объединяет только его неуверенное положение на рынке труда, временность любой трудовой позиции, которая зависит лишь от личных отношений с нанимателем. К прекариату принадлежат не только люди физического труда, но и умственного. Интеллигентский прекариат заполняет различные НГО. Из прекариата вербуются массы протестующих в разных странах. Удачливые его представители становятся теми, кого в Украине называют «политическими активистами». Собственно, кризис представительства в современных государствах и наличие масс прекариата являются предпосылками проектных смен власти в форме «цветных революций». В среде буржуазии и её политтехнологов утвердилось убеждение, что революции в современном мире – это проблема достаточных средств. Недовольство верхами есть в любой стране. Вопрос в том, как его капитализировать в свою пользу. Я достаточно давно предложил для этого явления название буржуазного бланкизма (Кононов 2017).
В. Ищенко определенно связывает то, что он назвал «профессиональным средним классом», с очень узким слоем профессионалов НГО, которые присвоили себе право выступать от имени украинской нации, продвигая неолиберально-националистическую повестку дня (to push a neoliberal-nationalist agenda). И с ним можно целиком согласиться, что гражданское общество «западного» лагеря «не расширило организованное представительство интересов подчинённых классов в публичной сфере» (Ishchenko 2024: 310). У меня нет разногласий с В. Ищенко в том, что эта группа людей не стремится стать компрадорами. Они ими являются. Все их ценности, их референтные группы находятся за пределами Украины. В качестве иллюстрации приведу лишь один пример. Журналистка Маша Гессен посетила Мустафу Найема в его бытность председателем Государственного агентства восстановления и развития инфраструктуры. Первое, что ей бросилось в глаза в его кабинете – огромная распечатка знаменитой фотографии «Lunch Atop a Skyscraper» (Обед на вершине небоскреба) американского фотографа Чарльза Клайда Эббетса (Charles Clyde Ebbets). Найем откровенно объяснил: «New York is my favorite city» (Gessen 2024: 34).
Автор справедливо отмечает, что «для адептов “западного” проекта национального строительства вторжение России в Украину превратилось в возможность преобразовать страну по своему усмотрению» (р. 92). Одно из самых интенсивных направлений внутренней деятельности этой группы – «деколонизация». В. Ищенко пишет, что «деколонизация» в Украине имеет мало общего с деколонизацией в других странах. Классическая деколонизация в первую очередь нацелена на самостоятельное экономическое развитие страны. Для Украины она же предполагает достижение ситуации исторической амнезии, сводясь «к отмене всего, что связано с российским влиянием в культуре, образовании и общественной сфере» (р. 111). Глава «Ukrainian Voices?» издавалась отдельной статьей (Ishchenko 2022) и в 2024 году отмечена вторым призом Премии Дэниела Сингера. Она переведена на русский язык (Ищенко 2024). Автор верно акцентирует внимание на том, что украинская «деколонизация» – это утверждение новой зависимости. Выход ему видится совсем в другом: «Политика идентичности – это саморазрушительная игра. Концентрация исключительно на нашей «украинскости» означает, что при следующем сдвиге геополитических союзов мы снова окажемся маргиналами. Вместо того чтобы претендовать на роль «голосов» народа, который мы не можем по-настоящему представлять, в том числе быть ему подотчетными, мы должны стремиться к тому, чтобы нас признавали на основе того вклада, который мы можем внести в решение универсальных проблем, стоящих перед человечеством, в условиях обостряющихся политических, экономических и экологических кризисов. Глубокое знание Украины и всего постсоветского пространства может быть в высшей степени полезным, потому что некоторые из самых пагубных последствий этих кризисов проявились в нашем регионе в самых острых и трагических формах» (Ищенко 2024).
С предложением ориентироваться на перспективные тенденции мирового развития несколько контрастирует высказывание автора в одной из его последних статей. Там он соглашается, что эпоха борьбы великих держав может быть благоприятной для малых и средних стран в утверждении самостоятельной политики. Исходя из этого он считает, что «преодоление кризиса гегемонии потребует радикальных изменений в политической экономии Украины. В широком смысле это потребовало бы устойчивой модели роста для Украины, которая обеспечила бы материальную основу для частичного, но более чем мимолетного, согласования интересов правящих и подчинённых классов вокруг долгосрочной перспективы развития» (Ishchenko 2024: 315). Этот тезис выламывается из в целом левого дискурса автора. К тому же он выглядит весьма утопичным. Национальные государства переживают кризис. Украина как раз наиболее глубоко демонстрирует его. Для реализации предлагаемой автором перспективы необходимо сильное национальное государство со всеми атрибутами, включая идеологию национализма.
В целом книга В. Ищенко яркая и глубокая. То, что представляется в ней дискуссионным, способствует движению вперед в осмыслении украинских и мировых проблем. Автор постоянно работает над своими идеями. Книга и статьи этого автора являются важными свидетельствами в противодействии исторической амнезии, ставшей официальной политикой правящей фракции господствующего в Украине класса.
Библиографический список
Андрухович 2010 – Андрухович: Якщо переможуть помаранчеві, то Криму й Донбасу треба дати можливість відокремитися. УНІАН. 22.07.2010. URL https://www.unian.ua/politics/382762-andruhovich-yakscho-peremojut-pomaranchevi-to-krimu-y-donbasu-treba-dati-mojlivist-vidokremitisya.html
Аристотель 1983 – Аристотель. Политика /Пер. С. А. Жебелева // Сочинения в 4 -х томах. Т. 4. М.: Мысль, 1983. С. 375–644.
Ищенко 2024 – Ищенко, В. Украинские голоса? // Историческая экспертиза. 17.08.2024. URL https://www.istorex.org/post/17-08-2024-volodymyr-ishchenko
Кількість IT-фахівців 2023 – Кількість IT-фахівців у 2023 р. в Україні збільшилася на 2,7% - IT-Асоціація. 15.03.2024 р. URL https://interfax.com.ua/news/telecom/973724.html
Кононов 2009 – Кононов, И. Ф. Донбасс и Галичина в зеркалах региональных сознаний (по материалам фокусированных групповых интервью) // Методологія, теорія та практика соціологічного аналізу сучасного суспільства. Зб. наук. пр. Вип. 15. Харків: Харківський нац. у-т ім. В. Н. Каразіна, 2009. С.435 – 455.
Кононов, Щудло 2012 – Кононов, І., Щудло, С. Ціннісний світ Галичини та Донбасу: дрогобицький прецедент // Polska – Ukraine. Pogranicze. Пограниччя. Польща – Україна. Rocznik naukowy. Науковий щорічник. Вип 4. Дрогобич: Дрогобицький державний педагогічний університет імені Івана Франка; Lublin:UniwersytetMariiCurii-Skłodowskiej, 2012. С.395 – 421.
Кононов 2017– Кононов, И. Ф. Мировая гибридная война или буржуазный бланкизм? // Вісник Харківського національного університету імені В. Н. Каразіна. Серія «Соціологічні дослідження сучасного суспільства: методологія, теоря, методи». Вип. 39. Харків: Харківський національний університет імені В. Н. Каразіна, 2017. С. 146–153.
Кононов 2020 – Кононов, И. Ф. Характер общественного строя в Украине // Українське суспільство в пошуках відповідей на виклики сучасності: світоглядний рівень осмислення. Матеріали Всеукраїнської науково теоретичної конференції 18 – 19 червня 2020 року. Одеса: Фенікс, 2020. С.73 - 76 http://dspace.onua.edu.ua/handle/11300/12704
Пономаренко 2013 – Пономаренко, І. В. Вплив транснаціональних корпорацій на економіку України // Ефективна економіка. Електронний журнал. 2013. № 2. URL http://www.economy.nayka.com.ua/?op=1&z=1798
Симончук 2024 – Соціальна структура українського суспільства під впливом повномасштабної війни: концептуальні та емпіричні пошуки. // Соцiологiя: теорiя, методи, маркетинг.2024. №1. С. 26–62. https://doi.org/10.15407/sociology2024.01.26
Стаджи 2020 – Стаджи, Д. Топ-25 лучших международных компаний в Украине. 05 октября 2020 г. URL https://www.dsnews.ua/vlast_deneg/top-25-luchshih-mezhdunarodnyh-kompaniy-v-ukraine-05102020-400745
Conflict 2024 – Conflict in the Democratic Republic of Congo. June 20, 2024. URL https://www.cfr.org/global-conflict-tracker/conflict/violence-democratic-republic-congo
Gessen 2024 – Gessen, M. Democracy in Darkness. What Ukraine has already lost in its fight against Russia // The New Yorker. 2024. February 5. P. 34 – 43.
Ishchenko 2022 – Ishchenko V. Ukrainian voices? // New Left Review. 138. Nov/Dec 2022. URL: https://newleftreview.org/issues/ii138/articles/volodymyr-ishchenko-ukrainian-voices
Ishchenko 2023 – Ishchenko, V. The Minsk Accords and the Political Weakness of the “Other Ukraine” // Russian Politics. 2023. N 8. P. 127 – 146.
Ishchenko 2024 – Ishchenko, V. Class or regional cleavage? The Russian invasion and Ukraine’s East/West diverge // European Societies. 2024. Vol. 26. N 2. P. 297–322.
Kononov 2011 – Kononov, I. Cultural determinants of the interaction between Donbas and Halychyna in the regional system of Ukraine // New Ukraine. Kraków, 2011. N11. P.140 – 178.
Standing 2011 – Standing, G. The Precariat: The New Dangerous Class. London: Bloomsbury Academic, 2011. 198 p.
Wilson 2014 – Wilson, A. Ukraine Crisis: What It Means for the West. New Haven, Connecticut, Yale University Press, 2014, ix + 236 p.
Zhuravlev, Ishchenko 2020 – Zhuravlev, O., Ishchenko, V. Exclusiveness of civil nationalism: Euromaidan eventful nationalism in Ukraine // Post-Soviet Affairs. 2020. Vol. 36. N 3. P. 226 – 245.
References
Andruhovych 2010 – Andruhovych: If the Oranges win, then Crimea and Donbas must be given the opportunity to secede. UNIAN. Julay 22. 2010. URL https://www.unian.ua/politics/382762-andruhovich-yakscho-peremojut-pomaranchevi-to-krimu-y-donbasu-treba-dati-mojlivist-vidokremitisya.html [In Ukr.]
Aristotle 1983 – Aristotle. Politics /Translated by S. A. Zhebelev // Works in 4 volumes. Vol. 4. Moscow: Mysl, 1983. Pp. 375–644. [In Rus.]
Conflict 2024 – Conflict in the Democratic Republic of Congo. June 20, 2024. URL https://www.cfr.org/global-conflict-tracker/conflict/violence-democratic-republic-congo
Gessen 2024 – Gessen, M. Democracy in Darkness. What Ukraine has already lost in its fight against Russia // The New Yorker. 2024. February 5. P. 34 – 43.
Ishchenko 2022 – Ishchenko V. Ukrainian voices? // New Left Review. 138. Nov/Dec 2022. URL: https://newleftreview.org/issues/ii138/articles/volodymyr-ishchenko-ukrainian-voices
Ishchenko 2023 – Ishchenko, V. The Minsk Accords and the Political Weakness of the “Other Ukraine” // Russian Politics. 2023. N 8. P. 127 – 146.
Ishchenko 2024 – Ishchenko, V. Class or regional cleavage? The Russian invasion and Ukraine’s East/West diverge // European Societies. 2024. Vol. 26. N 2. P. 297–322.
Ishchenko 2024 – Ishchenko, V. Ukrainian Voices? // Historical Expertise. August17 2024. URL https://www.istorex.org/post/17-08-2024-volodymyr-ishchenko [In Rus.]
Kononov 2009 – Kononov, I. F. Donbass and Galicia in the mirrors of regional consciousness (based on the materials of focused group interviews) // Methodology, theory and practice of sociological analysis of modern society. Issue 15. Kharkiv: Kharkiv National. V. N. Karazin Kharkiv National University, 2009. P. 435 – 455. [In Rus.]
Kononov 2011 – Kononov, I. Cultural determinants of the interaction between Donbas and Halychyna in the regional system of Ukraine // New Ukraine. Kraków, 2011. N11. P.140 – 178.
Kononov, Shchudlo 2012 – Kononov, I., Shchudlo, S. Valuable world of Galicia and Donbass: Drohobych precedent // Polska – Ukraine. Pogranicze. Border region Poland - Ukraine. Rocznik naukovy. Scientific yearbook. Issue 4. Drohobych: Ivan Franko Drohobych State Pedagogical University; Lublin: Uniwersytet Marii Curii-Skłodowskiej, 2012. P.395 – 421. [In Ukr.]
Kononov 2017 – Kononov, I.F. World hybrid warfare or bourgeois Blanquism? The essay in Memoriam of the Concept of Hybrid Warfare. Let it rest in peace // Visnyk of V. N. Karazin Kharkiv National University. Series "Sociological Studies of Contemporary Society: Methodology, Theory, methods & quot. 2017. Issue 39. P. 146-153. [In Rus.]
Kononov 2020 – Kononov, I. F. The nature of the social system in Ukraine // Ukrainian society in search of answers to the challenges of modernity: worldview level of understanding. Materials of the All-Ukrainian Scientific and Theoretical Conference on June 18-19, 2020. Odesa: Phoenix, 2020. P.73 – 76. [In Rus.]
Ponomarenko 2013 – Ponomarenko, I. V. The impact of transnational corporations on the economy of Ukraine // Effective economics. Electronic journal. 2013. No. 2. URL http://www.economy.nayka.com.ua/?op=1&z=1798 [In Ukr.]
Simonchuk 2024 – Simonchuk, O. Social structure of Ukrainian society under the infl uence of full-scale war: conceptual and empirical research // Sociology: Theory, Methods, Marketing 2024. №1. P. 26–62, https://doi.org/10.15407/sociology2024.01.26 [In Ukr.]
Stadzhi 2020 – Stadzhi, D. Top 25 best international companies in Ukraine. October 5, 2020 URL https://www.dsnews.ua/vlast_deneg/top-25-luchshih-mezhdunarodnyh-kompaniy-v-ukraine-05102020-400745 [In Rus.]
Standing 2011 – Standing, G. The Precariat: The New Dangerous Class. London: Bloomsbury Academic, 2011. 198 p.
The number of IT specialists in 2023 - The number of IT specialists in Ukraine increased by 2.7% in 2023 - IT Association. March 15, 2024. URL https://interfax.com.ua/news/telecom/973724.html [In Ukr.]
Wilson 2014 – Wilson, A. Ukraine Crisis: What It Means for the West. New Haven, Connecticut, Yale University Press, 2014, ix + 236 p.
Zhuravlev, Ishchenko 2020 – Zhuravlev, O., Ishchenko, V. Exclusiveness of civil nationalism: Euromaidan eventful nationalism in Ukraine // Post-Soviet Affairs. 2020. Vol. 36. N 3. P. 226–245.
[1] В оригинале: «The feeling that the country was in a deep crisis, that it was developing in the wrong direction, that nobody in the political elite or state institutions could be trusted, has been spreading for decades, and at least since the 1990s, when systematic data on public opinion has become regularly available. Fresh hopes were raised by the maidan revolutions of 2004 and 2014, by the election of Volodymyr Zelenskyi, a ‘new face’, in 2019 and by the spectacular failure of Russia’s initial invasion plan and the Ukrainian victories in the first year of the full-scale war. But overall, the gloom has proven difficult to dispel» (XIV-XV). (Перевод Кононова И.Ф.).
"Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.
Comments