Подосокорский Н.Н. О ранней сталинской пропаганде в журнале «Крокодил». Рец.: Юрганов А.Л. В кривом зеркале сатиры. Культ вождя партии большевиков и официальная сатира в середине 20-х — начале 30-х годов. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2022. 496 с.
Рецензируемая книга представляет собой научную монографию, посвященную становлению сталинизма в СССР. Автор – доктор исторических наук, профессор РГГУ, заведующий кафедрой истории России средневековья и нового времени Историко-архивного института РГГУ А.Л. Юрганов – взял за основу своего исследования иллюстрации популярного сатирического журнала «Крокодил» середины 1920 – начала 1930-х годов, в которых в причудливой манере нашла отражение ожесточенная борьба за власть между Сталиным и другими видными руководителями партии большевиков.
Ключевые слова: СССР, ВКП(б), Сталин, сталинизм, Троцкий, Зиновьев, Бухарин, пропаганда, журнал «Крокодил», левый уклон, правый уклон, тоталитаризм.
Сведения об авторе: Подосокорский Николай Николаевич – кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Научно-исследовательского центра «Ф.М. Достоевский и мировая культура» ИМЛИ РАН, первый заместитель главного редактора журнала «Достоевский и мировая культура. Филологический журнал» ИМЛИ РАН (Великий Новгород);
Контактная информация: n.podosokorskiy@gmail.com
Podosokorsky N.N. About the early Stalinist propaganda in the magazine «Crocodile». Review: Юрганов А.Л. В кривом зеркале сатиры. Культ вождя партии большевиков и официальная сатира в середине 20-х — начале 30-х годов. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2022. 496 p.
Abstract. The reviewed book is a scientific monograph devoted to the formation of Stalinism in the USSR. The author – Doctor of Historical Sciences, Professor of RSUH, head of the Department of the History of Russia of the Middle Ages and Modern Times of the Historical and Archival Institute of RSUH A.L. Yurganov - took as the basis of his research illustrations of the popular satirical magazine "Crocodile" of the mid 1920s – early 1930s, in which the fierce power struggle between Stalin was reflected in a bizarre manner and other prominent leaders of the Bolshevik Party.
Keywords: USSR, UCP(b), Stalin, Stalinism, Trotsky, Zinoviev, Bukharin, propaganda, Crocodile magazine, left bias, right bias, totalitarianism.
About the author: Nikolay Nikolayevich Podosokorsky, PhD in Philology, Senior Researcher, A.M. Gorky Institute of World Literature of the Russian Academy of Sciences, First Deputy Editor-in-Chief of Dostoevsky and World Culture. Philological journal (Veliky Novgorod, Moscow, Russia).
Научная монография выдающегося российского историка, профессора РГГУ Андрея Львовича Юрганова «В кривом зеркале сатиры. Культ вождя партии большевиков и официальная сатира в середине 20-х — начале 30-х годов» (Центр гуманитарных инициатив, 2022) основана на изучении текстов дискуссий участников внутрипартийной борьбы руководителей ВКП(б) середины 1920-х – начала 1930-х годов и пропагандистских иллюстраций популярного сатирического журнала «Крокодил», в которых эта борьба изображалась, главным образом, глазами архитектора советского тоталитаризма, генерального секретаря партии большевиков И.В. Сталина.
Несмотря на строгую документальную основу, книга построена таким образом, что она читается как увлекательный литературный текст, персонажи которого (Троцкий, Зиновьев, Каменев, Сталин, Бухарин, Рыков, Томский и др.) выглядят героями высокохудожественной остросюжетной драмы. Благодаря подробному, но живому описанию значимых изменений атмосферы внутри ВКП(б), автором создается эффект глубокого и очень реалистичного погружения в эпоху построения тоталитарного государства в СССР.
Главное достоинство труда как раз и состоит в том, что исследователь мастерски и предельно корректно вскрывает тоталитарные практики и конкретные механизмы расчеловечивания методами пропаганды того времени, но делает это, как бы «предоставляя слово» самим изобразительным источникам. Эффективность сталинской пропаганды, как это видно из книги, заключалась вовсе не в более привлекательной для масс трудящихся идеологии или особой убедительности приводимых рациональных доводов, а в культивировании непрерывной общественной паранойи, обусловленной постоянным поиском внутреннего врага (антипартийного элемента, левого и правого уклониста, кулака, контрреволюционера, оппортуниста и проч.).
Сталинская пропаганда суперуспешно работала исключительно потому, что опиралась на безотказный репрессивный аппарат и полную монополию в СМИ. Как заметил в 1926 году Лев Троцкий: «Особый вес в сталинской фракции получают специалисты по возведению беспринципности в систему» (с. 123). Любопытен и политический язык самого Сталина, который жонглировал терминами (многие из которых являлись искусственно сконструированными ярлыками, навешиваемыми на оппонентов и служащими сигналом к их травле большинством и к последующей расправе над ними) как бы не всерьез, отмечая со ссылками на Ленина «ироничность» (с. 203) тех или иных словоупотреблений, которые вполне реально, а вовсе не в шутку ломали людям их карьеры и жизни.
На протяжении почти пятисот страниц автор проводит очень яркую и захватывающую экскурсию по кругам пропагандистского ада, которая поразительно интересна и, вместе с тем, ужасающа картинами демонстративного попрания элементарных человеческих прав и свобод. Историк убедительно показывает, как за внешне смеховыми сценками из общественной жизни тех лет скрывался невообразимый страх лишиться в одночасье работы, собственности, свободы и самой жизни. Герой того времени – «человек-ветошка», который зачастую становится крушителем чужих судеб именно в силу своей интеллектуальной, профессиональной и нравственной никчемности, но и его собственная жизнь целиком зависит от малейшей прихоти другого, столь же безликого и несвободного начальника, вынужденного включаться в очередную репрессивную кампанию в качестве палача, чтобы только самому не стать ее жертвой, отринутой умозрительным «большинством» и исключенной из советского общества и даже из числа людей (чего стоит один только термин тех лет «бывшие люди»!).
Как пишет А.Л. Юрганов: «В сатирических обличениях «Крокодила», выходившего миллионными тиражами, мы видим кривое зеркало идеологии, желавшей убедить обычного человека в правдивости любой галлюцинации, которую Сталин считал полноценной истиной. Сила такого оружия в самом деле велика. Она зомбировала массовое сознание таким образом, что при отсутствии других источников информации внушенная “правда” становилась единственной и во всех отношениях убедительной. Журнал “Крокодил” — один из основных источников по истории сталинизма, в таком качестве не привлекавший к себе внимание. Обычно карикатуры журнала используются как иллюстрации к чему-то, что уже произошло, не хватает лишь изображений тех или иных событий. На самом деле сатирические материалы в своей совокупности были не столько иллюстрациями, сколько адаптациями принимаемых партией и лично Сталиным решений, и таким образом внедрение идеологии осуществлялось через партийные указания в презентациях всяких видов пропаганды и официальной сатиры в том числе» (с. 7).
Исследование замечательно еще и тем, что оно обладает большим гуманистическим потенциалом. Юрганов больше интересуется мотивами, переживаниями и борьбой конкретных людей, а не голыми статистическими данными, которые сами по себе вряд ли могут что-то объяснить. Он начинает свою книгу с анализа любопытной картины художника Климента Редько «Восстание» (1925), на котором изображены советские вожди тех лет. Сталин на этой картине выглядит неказисто и вовсе не является центральной фигурой (его более «героический» портрет художник создал гораздо позже), но характерно, что уже здесь он был поставлен в один ряд с видными чекистами.
Особенностью пропаганды раннего сталинизма являлось то, что «общественному осмеянию подвергались не реальные мысли оппозиционных лидеров, а их воображаемые личные сущности. При такой идеологической проработке общественного сознания человек мог не принимать оппозицию не потому, что она мыслит ошибочно, а потому лишь, что ее уже представили в унизительных образах — в сатирическом глумлении» (с. 93). Иначе говоря, главной задачей политической сатиры была не борьба с «неправильными» идеями, а общая дегуманизация тех, кто в данный, конкретный момент мешал решать политические задачи. Это расчеловечивание в конечном счете как бы оправдывало любое проявление ненависти и физического насилия по отношению к враждебному элементу, низведенному до уровня карикатуры.
Нередко были и случаи, когда оппозиции приписывались выдуманные тезисы, которые затем высмеивались в официальной печати (использовать же свои типографии и неподцензурные издания оппозиции запрещалось, поскольку это воспринималось как проявление внутрипартийного раскола и нелегальная, подрывная деятельность), как это, к примеру, произошло с тезисом о «мирном врастании кулака в социализм», ложно приписанном Н.И. Бухарину (с. 354). Особая пикантность ситуации состояла в том, что большинство ярлыков (вроде пресловутого «кулака») также толковались весьма расширительно и применялись в политических инвективах произвольным образом. Бухарин лишь разводил руками по этому поводу: «Нас тянут к примитивным постановкам вопроса, годным для пионеров, а не для руководителей хозяйственной политики» (с. 355).
Очень подробно в книге рассмотрена борьба с партийными «уклонами» - при помощи этих хитрых идеологических конструкций Сталин смог одержать верх над другими партийными лидерами и утвердить собственное мнение как выражение генеральной линии партии. Сам этот термин «генеральная линия», как отмечает автор, «стал принадлежать генеральному секретарю» с апреля 1929 года, когда Сталин «начал большой поход против правых» (с. 248).
Суть сталинского подхода состояла в том, что от членов партии не просто требовалось полное согласие с этой «генеральной линией», но публичный энтузиазм в ее поддержке и одновременно неистовая, беспощадная критика любого, кто имеет личное мнение даже по отдельным, второстепенным профессиональным вопросам или просто соглашательски молчит. «Помимо двух уклонов, левого и правого, был еще один уклон — примиренчество. Борьба с этим явлением шла с размахом. Сталин культивировал это понятие, чтобы заставить подчиняться генеральной линии партии беспрекословно, не раздумывая. Если человек говорил, что он нейтрален, то это означало, что он скрывает от партии правду и не готов бороться, например, с правым уклоном, не говоря уже о троцкизме» (с. 212).
В 1929 году, в разгар кампании против «правого уклона» в партии наметилась еще одна тоталитарная тенденция: отныне преступным считалось говорить «в неуважительном тоне о членах Политбюро и о генеральной линии партии в частных беседах» (с. 359). Стиранием ощутимых границ между частным и общественным, в том числе, занималась и «крокодильская» пропаганда.
Еще один выверт тоталитарного сознания, обнаруживший себя в период т.н. кампании «самокритики»: «Одна из самых удивительных метаморфоз состояла в том, что понятие “критика” довольно часто, хотя и не всегда, означало критику себя, а самокритика относилась к критике мыслей и действий других людей» (с. 282-283). Как поясняет историк: «В мире криво зеркальных отражений идеологических постулатов рождалась какая-то своя субкультура, ее можно даже условно назвать народным сталинизмом» (с. 283).
Примечательно, как по мере роста реального влияния Сталина в партии и госаппарате менялись его изображения и упоминания в «Крокодиле». На рисунке «Одним работа – другим дискуссия», опубликованном в 38-м номере за 1927 год, Сталин изображен почти великаном, а стоящий рядом с ним Бухарин – коротышкой, «хотя в действительности Сталин и Бухарин были примерно одного, небольшого роста, чуть более 160 см» (с. 157). В очерке, появившемся на страницах 36-го номера в 1928 году содержится уже характерная фраза, которая одновременно и комическая, и предостерегающая: «Ах ты!.. — говорю. — Да как же ты смеешь про товарища Сталина слова рассуждать: разве это твоего дурацкого ума дело?!» (с. 291).
Собственно многие сатиры тех лет имели двойное дно: пропаганда пыталась адаптировать и обосновать для массового сознания те или иные актуальные политические тезисы, но за самыми разными «забавными» шаржами и вымышленными диалогами сквозил общий страх и ощущение полного бесправия отдельного человека перед системой. Любые мещанские радости советского гражданина (новый костюм, покупка мебели, хорошая еда, отдых на море и т.п.) подавались как нечто постыдное и едва ли не преступное на фоне выполнения великих задач, стоящих перед страной и партией.
Пропаганда методично вдалбливала в массовое сознание ощущение тотальной вины из-за несоответствия некоему иллюзорному идеалу партийца (причем этому психозу были подвержены отнюдь не только большевики). Как замечает Юрганов, через невозможность «реализации себя в полном обезличивании рождается страх от того, что всякий человек, не потерявший свое лицо и личные интересы, всегда виноват, всегда не достоин партийного идеала» (с. 412).
Однако самобичевание из-за недостижимости идеала постоянно подпитывалось суровыми наказаниями за малейшие оплошности на работе или в общественной жизни. В докладе Ем. Ярославского 1929 года прослеживается мысль, что «за одно и то же состояние человека может следовать как прощение, так и наказание». Юрганов отмечает, что «пафос партийных текстов по проведению чистки [то есть по сути репрессий – Н.П.] можно уподобить духу кафкианского процесса, который неумолимо заставлял человека думать о своей вине, не зная ее в точности, о наказании, не зная будет ли оно, об ответственности, не ведая, какова она…» (с. 393-394). Нет никакой возможности описать всю чудовищность проводимого террора, но приведу для наглядности один поразивший меня в книге пример распространенного отношения к людям.
В вышедшем в 1929 году сборнике директивных статей и материалов под редакцией Ем. Ярославского «Как проводить чистку партии» была опубликована статья А. Сольца «К чистке», в которой он, как один из руководителей репрессивной кампании, рассказал об отдельных «перекосах» в деятельности проверочных комиссий: «В Белорусском военном округе партийная организация по непроверенным слухам о недостойном поведении и антисоветских настроениях жены командира взвода Калько заставила его развестись с ней. Как т. Калько ни упирался, как ни доказывал, что обвинения ничем не подтверждаются, организация настаивала на своем. А т. Калько был выдержанным партийцем и отличным командиром; он 2 года провел на фронте пулеметчиком и с 1918 г. по сие время в Красной армии; он был и секретарем эскадронной ячейки до 1928 г. тов. Калько подчинился решениям организации и развелся с женой. В результате жена выстрелами из револьвера убила его и себя. Когда стали более тщательно разбирать дело, все обвинения против жены Калько оказались вздорными» (с. 396-397).
Атмосферу общей паранойи существенно дополняют сатирические изображения «мыслепреступлений» советских граждан: осмеянию и осуждению подвергались те, кто формально не нарушал ни законы, ни устав, ни дисциплину, но при этом все равно воспринимался как чужой. В «Крокодиле» в связи с этим регулярно публиковался т.н. «альбом нечистых», разоблачающий тех, «кто допускает всякие сомнения в отношении самой очистительной процедуры» (с. 416-417).
Книга богато иллюстрирована, но, к сожалению, в ряде приведенных иллюстраций из «Крокодила» текст расплывается, и его невозможно прочитать. Наверное, эту проблему можно было бы решить, если бы книга вышла не в обычном, а в увеличенном формате, или если бы микроскопический текст уменьшенных копий рисунков журнала был распознан и дополнительно воспроизведен в качестве подписи к изображениям. Ряд же иллюстраций в книге зачем-то дублируются (например, иллюстрация на 130-й и 243-й страницах или другая – на 384-й и 441-й страницах).
Чего не хватает в этом труде? Несмотря на то, что исследование посвящено специальной проблеме, иногда создается ощущение, что препарируемые пропаганда и внутрипартийная борьба как бы оторваны от общественно-политической жизни в стране в целом. То есть может показаться, что все эти репрессии развивались исключительно по собственной логике борьбы за власть и практически никак не соотносились с обстановкой в государстве и мире. Иначе говоря, книга больше адресована читателям, уже имеющим общее представление о том, чем реально жили люди в то время, и потому автор сосредоточился на изучении сатирической пропаганды как инструмента установления власти Сталина над партией и на попытках его оппонентов этому противостоять.
Хотя в ряде мест книги автор как раз пытается (и успешно!) избежать такого рода спрямления и умело показывает связь ситуации в ЦК и Политбюро с тем, что происходило в СССР с точки зрения не только партийных функционеров, но и рядовых граждан. Например, отдельного внимания заслуживает вот этот фрагмент: «Переход от сложной экономики нэпа к примитивной экономике военно-коммунистического типа, о чем с беспокойством говорил Н.И. Бухарин на пленумах ЦК ВКП(б), требовал примитивных исполнителей, тех, кто готов был выполнить любой приказ без рассуждений. Всего было три категории вычищаемых. Первая категория предполагала лишение всех прав на пособие, работу; людей, причисленных к этой категории, выселяли из квартир. Фактически их делали врагами советской власти — превращали в «бывших людей».
Вторая категория вычищаемых позволяла трудоустройство в другом месте, в другом учреждении, но изменить меру пресечения уже нельзя — это клеймо; третья категория вычищаемых означала чаще всего снижение в должности. Персональной чистке предшествовала деятельность «рабочих следователей» по сбору компромата на тех, кто вызывал подозрение. Подозревали прежде всего тех, кто был выходцем из привилегированных слоев общества, кто был когда-то враждебен по отношению к советской власти, кого подозревали во вредительстве и т.д.» (с. 423-424).
Приведенный выше текст сопровожден в книге наглядной иллюстрацией из «Крокодила», на которой изображена супружеская пара с маленьким ребенком, спрашивающим отца: «Папа, скажи, почему тебя и маму называют “бывшими людьми”?, - ведь вы же и сейчас живы!» (с. 424). Заголовок этого поучительного текста соответствующий: «Ребенку не понять…»
В предисловии к монографии было бы также не лишним дать краткую общую характеристику журнала «Крокодил» рассматриваемого периода (кто его возглавлял, что из себя представляли в личном плане авторы рассказов и рисунков, как менялся тираж издания в эти годы и т.п.) – это кстати позволило бы избежать многочисленных повторов в тексте, что журнал выходил большим, огромным, громадным, миллионным тиражом (с. 134, 160, 242, 493 и т.п.).
Книга А.Л. Юрганова не просто умна и интересна, но и очень актуальна, поскольку невозможно не увидеть усиления тоталитарных тенденций и в современном мире (как в России, так и на Западе), и они, как и тогда, вбиваются в массовое сознание во многом через средства пропагандистского искусства и аппарат принуждения, репрессирующий тех, кто не желает соответствовать «генеральной линии» по тем или иным вопросам. Историк показывает, что тоталитаризм не возникает одномоментно (везде и сразу), что он разворачивается постепенно, затрагивая все новые и новые сферы жизни, и что в его построении и насаждении сперва участвуют политики и пропагандисты, а затем (вынужденно или добровольно) и все общество, верящее, что оно вовсе не нападает на невинных, но лишь защищает высокие идеалы от унижения и осквернения.
"Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.